Читать книгу Элегия онлайн

– Надо же, как это у девушек… Надо будет спросить у Комдива, что по поводу Татьяны мог сказать Чиа Дао ду – Скороговоркой подумал Закруткин и блаженно вытянулся за спиной Татьяны. Проснулся он ранним утром, приоткрыл глаза – утро тоже только начиналось, и хотя кофе он ещё не пил, однако, обнаружил рядом, лежащую на спине, Татьяну. Шёпотом (чтоб не разбудить) он рассказал эротическую историю:

– Жена выставила на ночь мужа на кухонную кушетку. Через некоторое время тот просовывает голову в дверь спальни и убедительно просит: «Ну дай хоть одёжную щётку»…

Татьяна сквозь дрёму почувствовала Закруткина, уже проникшего в неё (о tempora o mores (лат.), и проснулась… В общем они и утром были счастливы.

Позже, из-за его впечатлительности, непредсказуемой, как прошедший ливень, событие стало прообразом сочинения о женском и мужском, под названием: «Футболист» (которое он пока воздержался отдавать в альманах «Сермяжной правды», но мы к нему ещё вернёмся). А Тата? Да. Они учились в первом и втором классах той самой, знаменитой школе № 18: он, она и Славка Бойко. У последнего Закруткин был как-то на дне рождения вместе с другими ребятишками и запомнил большую бутылку сидра и миловидную светловолосую маму Славки. Часто после занятий в школе мальчишки подбегали сзади к девчонкам, которые нравились, и своим портфелем выбивали портфели из их рук. В ответ получали благодарность, похожую на меморандум: – Дурак. – Но «дураки» с сознанием исполненного мужского долга с достоинством следовали мимо осчастливленных их вниманием девчонок или убегали, если те готовы были «отмстить неразумным хазарам». Да, так вот, однажды оба второклассника направились к Тане домой, чтоб пригласить погулять (оба ей симпатизировали). Мама девочки снарядила её, выдала ухажёрам санки (дело было зимой), и напутствовала, имея в виду приближающиеся сумерки и мороз:

– Недолго и недалеко… – Ухажёры усадили подружку в санки у дома и помчались по улице в сторону двойной Московской – «двойной» потому, что посредине пролегали железнодорожные рельсы, а параллельно с двух сторон – шоссе. И вот эти два второклассных (в прямом и переносном смыслах) балбеса разогнали санки с Татой поперёк Московской, минули первое шоссе, железную дорогу и выкатились к параллельному шоссе, по которому как раз ехала полуторка. «Кони» испугались и бросили верёвку, за которую тащили санки, а сами встали, как вкопанные, устремив глаза к возможному. Санки вместе с девочкой внеслись в шоссе… Видно бог иногда существует, а к шоссе был ещё ускоряющий спуск, и девчушка на санках успела таки проскочить дорогу перед машиной. Что было потом Закруткин не помнил, также как не слышал тёплые, добрые слова шофёра, которые у водителей в экстренных случаях рождаются. Да уж. Было и ещё одно происшествие. Он как-то с сослуживцами проектного, где с удовольствием работал, расположился в ресторане при гостинице «Октябрь» (тогда это было до теперешних капиталистических азартных игр вместо еды и питья и сурового вратаря, который на вопрос: – А пообедать?.. – махнул, ощетинившись, рукой в соседнюю забегаловку). Сидели, как обычно: выпивали, разговаривали, слушали ресторанный оркестр, без поползновения к танцам – Закруткин так никогда и не освоил эту замечательную и эротическую возможность без последствий обнять представительницу противоположного пола. Вдруг (как это бывает в плохих романах) она тронула его за плечо (был «белый танец») – это оказалась Татьяна, всё такая же стройная и красивая, как прежде. Когда они сделали несколько па, Татьяна, разглядывая его отрешённую физиономию, с надеждой спросила: