Читать книгу Неспящие онлайн

Прижимая младенца к груди, женщина подошла к увязшему магу. Длинные чёрные волосы, волевое лицо, красивые бёдра и взгляд, полный решимости – где он мог её видеть?

– Наш мальчик жив, – спокойно сказала она. – Он просто не может проснуться. Я вытяну тебя из песка, ты же, разбудишь его.

Фергус дёрнулся и в страхе проснулся.

«Наш мальчик жив, – кровь звенела в висках. – Мальчик жив…»

Видение сна было слишком отчётливым: обнажённая мать, ребёнок и он, увязший в песке.

«Это сон. Просто сон. Один из кошмаров, тревожащих смертных. Боль потери, надежда на чудо – всё это вместе породило чудовищ. Проклятая совесть образом мёртвых мстит мне за прошлое».

– Как я устал…, – прошептал он в пространство.

Тихий голос за дверью оглушил его призрачной явью:

– Час волка, хозяин, время безумия и кошмаров. Позвольте войти верному Тому и прогнать ваш кошмар.

Фергус Фарлей выдохнул боль: «Всё это не реально».

И хрипло ответил:

– Входи.

***

Старый слуга не спал; лёжа под дверью, он слушал дыхание Фергуса. Хозяин спал нервно.

Том был хорошей собакой (он это знал) и долгом своим почитал быть верным магу до гроба. Так же он знал, что святая обязанность каждого пса: прислуживать в надобностях, беречь от тоски, сторожить, быть полезным и нужным хозяину.

Иногда, лёжа под дверью, Том задрёмывал; пребывая на грани миров он видел себя другого: с бородой и в пенсне, в стареньком синем костюме и синем портфеле под мышкой – и ему делалось жутко.

Этот другой не нравился Тому-собаке; вечно голодный, синий субъект был слишком свободен от веры в доброго господина. Его взгляды были опасны, мысли безумны. «Самое большое рабство, – говаривал он, – не обладая свободой, считать себя свободным».[7]Он утверждал, что все перед Богом равны, что человек – не субъект; как высшая форма жизни, он имеет свободную волю, и как Бог не может считаться созданием, так рождённый в неволи – лишь подобие личности. И самое страшное – он отрицал божественность Зверя.

– Синий дурак.

Остатки зубов Тома-собаки сжались до боли. Приди этот тип сюда, он вцепился бы в глотку безумцу, рвал и калечил, и слушая хрип умирающей твари плакал от счастья; но синий философ обитал на границе реальности и был недоступен Тому-собаке. Только в дрёме бывший писатель являлся ему, речами своими смущая поверженный разум. Слушать опасные речи было мукой для Тома-собаки; он просыпался и гнал от себя поганую сволочь, тихо рыча и скалясь на гостя.