Читать книгу Пути русской любви. Часть I – Золотой век онлайн
Ей станут говорить, что лишь несчастная судьба помешала ей заключить другой, более равный, более блестящий, более достойный ее союз… Не будет ли она тогда смотреть на меня как на помеху, как на коварного похитителя? Не почувствует ли она ко мне отвращения?
Вместе с тем, похоже, что упоминание о воображаемых адских муках связано не только с опасением за ее возможное несчастье. Возникает ощущение чего-то пропущенного в письме, но мелькнувшего в мыслях пишущего. Возможно, это умолчание о причине, могущей привести к необходимости пойти на смертельный риск ради Натали. Но о каком таком риске для мужа хорошенькой молодой жены может думать искушенный знаток нравов высшего света? Выходит, Пушкин вольно или невольно предвидел самые губительные последствия своей страсти, которая свела его с ума, вернее, возглавила все его разумные намерения.
И все же пришедшие «черные мысли» связаны не только с предвидением возможных осложнений для добропорядочной семейной жизни в полном соблазнов столичном Петербурге. Тревоги Пушкина изящнее увязываются с первой частью письма, где он говорит о заблуждениях своей ранней молодости, которые были «слишком тяжки и сами по себе» и усиливались клеветой. Тогда мы можем предположить следующую картину того, что мучило поэта. В воображении Пушкина грехи его молодости столкнулись с любовным головокружением и заключили его в свои мрачные объятия. На это указывает то, что, когда он получил на свое предложение неопределенный, но дающий надежду ответ, его охватила «какая-то непроизвольная тоска». О чем тогда мог непроизвольно и тоскливо думать Пушкин? О благоволении судьбы и призрачном шансе на искупление грехов «печальной молодости» или о невозможности такового, сожалея, что не сберег себя в душевной чистоте для настоящей любви? Судя по всему, Пушкин видел в этом запоздалом даре любви хоть и иллюзорную, но все же надежду на обретение душевного равновесия.
Получив одобрение родителей и государя, торопя свадьбу, он «ошеломлен тем, что может употреблять такое выражение», как «мое счастье». Пушкин полон идей и творческих планов, музы вдохновения уже приручены и не требуют жертвоприношений. Для полной жизненной гармонии ему была необходима опора настоящей любви, перетекающей в тепло домашнего очага и размеренные радости семейного счастья. Владислав Ходасевич, разбиравший «поэтическое хозяйство Пушкина», отмечал три «черты перемены, случившейся в Пушкине» вслед за обручением с Натальей Гончаровой. Известный насмешками и презрением к семейной жизни («брак холостит душу»), рождению детей и мужам-рогоносцам поэт становится внимательным к этим вещам и «говорит (о них) вполне серьезно, деловито, порой сочувственно». По-видимому, словами Дон Гуана из маленькой трагедии «Каменный гость» в ноябре 1830 года он описал происходящее в его душе преображение: