Читать книгу Self Study. Заметки о шизоидном состоянии онлайн

5. Зачем писать и переписывать то, что лишь отчасти предназначено для чтения другими? Опять Фуко: «…надо относиться к себе самому как к книге, которую время от времени перечитываешь». Стало быть, всё это – заметки для себя. Записная книжка не может быть обращена ни к кому другому. Написание этих заметок от руки каждое утро, а затем их перечитывание и пересмотр в течение нескольких последующих дней не направлены ни на какую публикацию или новый способ быть собой. Это попытка интенсифицировать свое нынешнее существование, часто кажущееся мне ослабленным. Мне как будто не хватает воздуха для дыхания, тогда как эта автофилософия позволяет вырабатывать свой собственный кислород. Но почему я хочу достичь отстраненного взгляда на свою абстрагированную самость? Если эта работа претендует на то, чтобы быть пламенем, то разве я являюсь чем-то бóльшим, чем ее фитиль? Коль скоро это не эссе, написанное на основе полнокровного опыта, достаточно ли фрагментов, отброшенных поврежденной жизнью? Несмотря на желание выразить свои эмоции, всё, что я могу сообщить, – это постепенная утрата аффекта и растущее чувство изоляции. Не это ли средневековые монахи называли taedium vitae – усталостью, возникающей не от тягот жизни, а от ее наползающей пустоты? Барт: «Писание фрагментами: фрагменты располагаются вокруг меня, по окружности; я расползаюсь по кругу, весь мой личный мирок дробится на мелкие частицы – а что же в середине?» Уж точно не прочная самость.

6. Много лет назад я сделал следующую запись в другой тетради, которую вел: «Жизнь – как замерзшее озеро. Как построить дом на тонком льду?» На прошлой неделе я с удивлением обнаружил похожую метафору, использованную Бинсвангером для описания отчаянной попытки пациентки, страдающей шизофренией, ухватиться за каждую соломинку в страхе, что при любом шаге лед может треснуть. Безопасное существование означает, что человек твердо стоит на ногах, уверен в себе и в мире. У многих шизофреников, напротив, отсутствует эта «бесспорная защита существования от падения, погружения, прорыва в его пропасть», в результате чего они оказываются не совсем на месте в этом мире, это лишенная прежней формы голая жизнь. Существование ощущается как конвульсивное падение. Винникотт описывает более мягкую форму нестабильности в терминах страха вечного падения и раскалывания на куски. Лэнг, в свою очередь, обозначает подобное критическое состояние как онтологическую неуверенность. Но является ли чье-либо существование действительно уверенным? Не должны ли мы все держаться друг за друга, чтобы не упасть? Это касается не только беспомощных младенцев, но и полноценных взрослых. Более толстый лед – еще не terra firma[1]. Так почему же я продолжаю позволять многим отношениям таять и остаюсь наедине с собой?