Читать книгу Реки жизни онлайн

На фронте и в плену дед Тихон подорвал своё здоровье, и, вернувшись в 1919 году домой, постоянно болел. Умер он от порока сердца или сердечной недостаточности – так указано в справке о смерти, однако его невестка Екатерина, жена дяди Коли, вспоминает, что он часто, как и его мать, прабабушка Татьяна Даниловна, страдал от астмы и якобы умер от неё. Думаю, что это – то самое печальное заблуждение, которое сыграло роковую роль в смерти моей матери. Она тоже думала, что страдает от астмы, и приняла противоастматическое средство, спровоцировавшее инсульт.

Вот свидетельство о смерти деда, выправленное по всей форме:

Для представления в Страхкассу, в крематорий или на кладбище.

СВИДЕТЕЛЬСТВО О СМЕРТИ №17

Гр. З а й ц е в у Т и х о н у И л л а р и о н о в и ч у

(фамилия, имя, отчество)

м а р т… умер …3…числа

…месяца 1944 года, о чём в книге записей актов гражданского состояния за 1944 год произ- ведена соответствующая запись.

Причина смерти: п о р о к с е р д ц а. Место смерти: с. Курапово

(город)

Троекуровский с/совет возраст 58 лет. Зав. Бюро ЗАГС Кононицын

Делопроизводитель К. Ярославцева

Круглая печать: Троекуровский с/совет Лебедянского р-на Рязанской обл.

Клочок бумаги размером 11,5х10 см. В бланке «место смерти» указан только город – других мест для сведения счётов с этой жизнью государством диктатуры пролетариата не предусматривалось. Страхкассы или крематория в селе, естественно, не было в радиусе 400 км, а Кураповское кладбище, слава Богу, покойников принимало без всяких справок. Поэтому и сохранилась эта справка о смерти.

Живого деда Тихона я, помню смутно. Перед глазами мелькает какое-то чернявое, круглое, изрезанное глубокими морщинами и небритое лицо с натруженным прищуренным взглядом, но я не уверен, что это дед. Возможно, это видение навеяно фотографией деда, с которой я познакомился уже после его смерти. Когда я появился в своём кураповском доме, он уже был тяжело болен и не слезал с печи, и я запомнил его усталый лик, бледным пятном выглядывающий из полумрака лежанки. Вот парадокс памяти: физиономия козы Кирки запомнилась очень отчётливо, а лицо деда – извините, смутно…