Читать книгу Пансион Беттины онлайн

Что точно, то точно, – баб нам придется оставить в живых на июль месяц, доллары они не берут, валюту на зуб пробуют, особенно русские рубли, а венгерскими форинтами с ними не расплатишься. Подтираться приходится телефонными книгами, пипифакс дорог, Беттина не покупает, а книги входят в оплату телефона, эмигрантам звонить в Вене некому, и бумага там хорошая, не то что газета “Правда”, от неё только свинцовое отравление бывает, не говоря об идеологической стороне, но русские – народ привычный, 60 лет без пипифакса, и ничего – культура движется.

Пансион Беттины – преддверие Ближнего Востока и Дикого Запада. На восточном побережье Америки расположены университеты, в каждом работает по одному русскому профессору. С тех пор, как Белинков помер, не выдержав каторжных условий труда и звериной борьбы за существование, Йейльский университет временно обходится без профессора, его заменяет Гаррик Элинсон, художник по образованию, врач-логопед по призванию, недавно снявшийся на один фотоаппарат с усами Сальватора Дали. Кроме того, говорят (говорит), что к нему неплохо относится Наум Габо, вдова Ходасевича, племянница Айседоры Дункан и несколько сексуально антипатичных студенток Йейльского университета. По воскресеньям приезжает Курт Воннегут на белом мерседесе, но для поддержания существования приходится профессорскую должность совмещать с работой лифтёром, что отнимает время, необходимое для рисования фломастерами. Словом, русские процветают. Евреи тоже. Разобраться, ху из них ху, затруднительно – Иосифа Бродского еврейские издатели считают русским поэтом, в то время как Каплана, почему-то – еврейским художником, еврейские рассказы Бабеля – образчик русской прозы, мною любимый Давид

Фридман – американский еврей – кто он? Пишет по-английски, в то время, как я – по-русски, так и живём. Пока в Советском Союзе, каждому ясно, кто еврей, а по выезде в Европу имеет быть некоторая путаница. Яшу

Виньковецкого произвели в русские, Марамзин-Каценельсон вообще полукровка, а в Глейзере, кроме жены и фамилии, так и вообще нет ничего еврейского. На этих основаниях прошу считать меня евреем, и довожу это до сведения ХИАСа, СОХНУТа и прочих заинтересованных организаций. А то в Толстовском фонде евреи, католики, огнепоклонники, один людоед – и ничего, сходит, а кто я такой? разум Господень ость костяная лестовка Рогожского погоста гостья смердящая в киках плясание бесовское нежить жилы на лбу усохни хоры ангельские на досках никониан-ских ан несть упадка уму человеческому ибо мир и благоволение и сладость во языцех – заглаголел Iаков (Яшенька Виньковецкий) по принятии христианства догмы магмы процессов геологических конец света исчислив купно с игуменом Геннадием (Эйкаловичем) в сферах астральных ко лику святых бысть причисленну кистью искусной творяще абстрактныя образ Мадонны Кастальской тесно в теснинах дарьяла. “кавказ подо мною!”, кричал пушкин лёжа на грузинской княжне мэри. мерин и пэри. пэр франции сэр англии хер германии. гермафродитизм патриарха гермогена – научное сочинение колледжа для иезуитов. иезавель проклятая, называл он её, ущипывая за сосец. хотелось сцать. “о тятеньки!”, вскричал батюшков. упырь зрль повесил объявление: “продаётся маленький ручной отить. цена сходная. ест всё”. в волоколамске выли пятидесятники. сяжками и усиками ракообразные мокрицы тщились ущекотать синюшный от грыжи пуп российского патриота. “о це розум! о це голова!”, кричал граф разумовский бия себя в темячко. графуня парвеню (пар авеню) лежала на банкетке. граф чугунов изучал добужинского на её животе. о спермопродукции быков в условиях крайнего севера. докладывал олег охапкин, выкладывая аргументы и гениталии на демонстрационный стол. капал на плешь расплавленным оловом. подвывал. плакал. “я с детства не любил овал!”, – кричал коган, разыскивая квадратную пизду. пуззи-вуззи возникала и опадала кровавыми водянистыми пузырями, вставала заря.