Читать книгу Георгиевский крест онлайн

День прошёл плодотворно и на него навалилась усталость, выйдя из галереи он увидел курящего у автомобиля Егора, попросив доставить его до гостиницы, он откинулся на сиденье и закрыл глаза. Перед глазами предстала седая смотрительница со своей историей о пропавшем сыне и захотелось выпить немного водки, от его мыслей отвлёк голос Егора: «Вижу, что устал, иди в ресторан, поужинай, выпей сто грамм, а утром я за тобой заеду».

За столиком, ожидая заказа, он заметил, что некоторые молодые люди в зале были одеты в потёртые джинсы и входившие в моду кроссовки. Подошедший официант тоном шпиона прошипел, что им интересуется одна импозантная дама, Кондрат не успел ответить, как на стул рядом присела полная проститутка, молча прикурила сигарету и стала смотреть на него. Даме было под сорок, джинсовый сарафан еле сдерживал её телеса, грозившие вырваться наружу и заполнить собой всё окружающее пространство. Особенно огромные груди, которые напоминали двух резвых кобыл, мечтающих освободиться от сдерживающей их одной пуговицы сарафана, чтобы выскочить на оперативный простор на радость мужской части гостей ресторана. Когда женщина делала сигаретную затяжку они поднимались вверх, и пуговица держалась из последних сил, потом следовал выдох, дающий ей немного времени на отдых, но вскоре всё повторялось снова. Кондрат, не обращая внимания на остывающий эскалоп с гарниром и сто грамм водки, завороженно смотрел на эти движения и только, когда услышал слова: «Лешенко, хватит пялиться на мои буфера», обратил внимание на лицо обладательницы пары гнедых кобыл. Умело нанесённый макияж подчёркивал свободный нрав женщины и её независимый характер. Её одинаково можно было принять за недорогую проститутку и за женщину с периферии, приехавшую в столицу на всероссийский съезд доярок, где они обсуждают преимущества машинного доения перед ручной дойкой. Дама взяла без спроса его сто грамм и влила в себя, потом выпустив дым, сказала: «Тебе пить нельзя Кондрат, а мне можно, потому как скоро начинаю спаивать Нину и буду накачивать её всю ночь, а завтра подведу её к твоей мазне. Сразу предупрежу, она алкоголичка-неврастеничка, поэтому не бери на себя инициативу в разговоре, улыбайся, строй глазки, восхищайся её природными данными. А там есть чему радоваться, Нинка покрупнее меня будет, а в кровати обожает душить любовников, двоих еле откачали, поэтому не теряй бдительности. В машину я сяду рядом с Авангардом, буду отвлекать его внимание от тебя, а ты на заднем сиденье развлекайся с Нинкой, потом, когда приедем в особняк я попрошу водителя отвезти меня домой. Дальше действуешь сам, хорошо изучи план дома, саквояж с инструментами найдёшь под лестницей, снотворное начинает действовать через пять минут после принятия, постарайся продержаться это время. Забыла сказать, Нина в прошлом чемпионка области по самбо, оставаясь наедине с ухажёром вспоминает свои навыки в этом виде спорта, хвасталась, что даже сделанные на заказ дубовые кровати не выдерживают её натиска». Официант принёс ещё сто грамм и незнакомка осушила рюмку, потом посмотрев на стол, взяла кусок хлеба, посыпала солью и закусила. Сказав на прощание: «Меня зовут Рая», ушла, а тщедушный носатый официант с восторгом глядя ей вслед, задумчиво промолвил: «Необыкновенная женщина, за такую и в огонь, и в воду, раскидала трёх кавказцев, когда они в холле устроили драку, очень любит водку, но пьяной её никто не видел». Он ушёл, а Кондрат подумал, что все маленькие, неказистые мужчины боготворят крупных баб и мечтают быть их рабами. В номере он сразу заснул, как только коснулся подушки, во сне привиделся глупый сон из множества картин прошедшего дня, одна наезжала на другую, возникало лицо смотрительницы галереи, угодливая физиономия официанта и две огромные женские груди, которые гнались за ним. Открыв глаза, он почувствовал, что не выспался, но уже пора было собираться, быстро умывшись, Кондрат одел потёртые джинсы, майку с британским флагом и куртку, которой, как ему показалось, не так давно мыли полы. Посмотрев на себя в зеркало, он взлохматил волосы и примерил несколько масок, из весельчака, пофигиста, бирюка и мечтателя, он выбрал последнюю, как наиболее подходящую для дела. На улице его уже ждал Егор, на заднем сиденье лежали две картины, при одном взгляде на которые Кондрат повеселел: на одной была изображена круглолицая румяная селянка с томным взглядом, а на другой улыбающаяся корова с ромашкой в зубах и венком на рогах. Егор, глядя на его реакцию прокомментировал тоном специалиста живописи: «Это новое направление, правда забыл, как называется, но что-то связанное с деревней, для Бонифация Коростылёва сойдёт. Не поверишь, Пал Палыч сам рисовал, удивительный человек, даже стихи пишет, а раньше играл в самодеятельном театре госбезопасности. Слушай легенду на всякий случай, ты приехал из Лыткарино, работаешь механизатором в совхозе, заочно учишься в политехе, рисовать любил с детства. Дальше сам ври, как хочешь, только не завирайся, могут подловить, все эти художники завистливые скептики, делающие разные мерзости друг другу».