Читать книгу Эзопов язык в русской литературе (современный период) онлайн

Но, чтобы русскоязычному читателю был более понятен механизм этой «языковый самообороны», лучше обратиться к рассмотрению современного русского примера. В современной России есть официальное название институции, которая в последнее время взяла на себя контроль внутренней политики. Это Администрация президента РФ. Большое количество россиян, которые находятся в сложных отношениях с действующей властью, называют Администрацию Президента РФ просто аптека, апешечка или даже Анна Павловна (так комически расшифровывается аббревиатура АП). Такие внешне невинные, панибратские, презрительно-ласкательные имена вряд ли могут встретиться в речи сторонника действующего режима. Они позволяют продемонстрировать, что говорящий как бы «вынимает себя» из официальной российской иерархии. Тот, кто называет Администрацию Президента «Анной Павловной», показывает, что он относится к большому и пугающему институту как к неприятной тетке. Эти субституты не просто описывают неприятную реальность с юмором – они могут трансформировать понимание этой реальности, делая ее менее страшной и таким образом помогая выжить.

Слегка романтическая концепция Анны Вежбицкой предполагает, что антитоталитарный язык всегда сражается, чтобы в конечном итоге разрушить идеологический контроль. Я бы сказала, что это не прямой протест, но способ объединения слабых за спиной «сильных» с целью создать ту самую альтернативную реальность, где нет страшных институций, а есть «аптека» или «уборная» (тут можно вспомнить, как некоторые россияне, недовольные деятельностью Министерства культуры, стали называть это учреждение «прачечная», цитируя известный анекдот26, и это презрительное прозвище постепенно закрепилось).

С точки зрения социальных антропологов, возникновение антиязыков в авторитарных и тоталитарных режимах есть часть более общего феномена – «оружия слабых». Антрополог Джеймс Скотт во время полевых наблюдений в Малайзии обратил внимание, как крестьяне, которые не могут себе позволить вступить в прямой конфликт с налоговыми инспекторами, прибегают к самым разным формам косвенного – и главное, ненасильственного – сопротивления. Кланяясь и приветствуя очередного сборщика налогов, малазийский крестьянин держит «фигу в кармане»: он сделает неприличный жест, понятный только своим, или расскажет в кругу семьи крайне непристойную шутку после его отъезда. Такое ненасильственное сопротивление власти – «оружие слабых» (weapon of the weak) – может выражаться в песне, анекдоте, словечках для «своих», обидных прозвищах и даже в саботаже27. Это подмигивание для своих и высмеивание чужих возникает во многих культурах и в самых разных формах. Например, в оккупированной нацистами Норвегии были распространены скрытые знаки ненасильственного сопротивления28. Студенты цепляли канцелярские скрепки за лацканы пиджаков, а в верхнем кармане у них могла торчать деревянная спичка головкой кверху. Некоторые граждане прикрепляли горошинку к пиджаку. Расшифровывались знаки следующим образом: скрепка – объединение против нацистов, спичка – знак «пламенной» ненависти к нацистам, а норвежское слово erter (‘горошек’) означает «дразнить». Но их назначение – не только и не столько передать скрываемую информацию, сколько объединить людей, продемонстрировать солидарность, незаметно подмигнуть собеседнику, чтобы он почувствовал, что он не один.