Читать книгу Темная сторона нации. Почему одни выбирают комфортное рабство, а другие следуют зову свободы онлайн

Для некоторых людей принадлежность к некой группе настолько важна, что они полностью и безоценочно принимают дискурс этой группы, и любая критика ослабляет мобилизующую потребность в принадлежности. Другие, наоборот, благодаря чувству защищенности, которое им дала мама, настолько уверены в себе, что решаются добиваться автономии.

Те, для кого важна принадлежность, находят удовольствие в цитировании общепринятых мнений как чудесных аксиом, они уверены в «логике безумия», описанной Ханной Арендт. Те же, кто предпочитает продолжать поиск самостоятельно, без влияния окружающих, избирают путь созидателя. Они сбивают ноги в кровь о камни, прикасаются руками к земле и истинно радуются пониманию. В состоянии эйфории счастье захватывает дух и уносит его далеко-далеко в область безосновательных рассуждений, именуемых «логическим бредом».

Знание, подтвержденное эмпирически – источник счастья для созидателя.

Это знание можно пощупать, попробовать на вкус и услышать, как делает практик, работающий на земле. При этом эйфория очаровывает душу и ведет к утопии.

Виды познания становятся враждебными. Под властью заученных изречений, оторванных от жизни, охваченные эйфорией горят желанием умереть за невидимую сущность из священных текстов. Созидатели, напротив, не могут подчиниться идеальному представлению, в котором заключена вся истина. Они знают, что земля может как засыхать, так и становиться топкой жижей, им нравится улавливать оттенки в проявлениях реальной жизни, пусть и не безупречной.

Я питаю недоверие к четким идеям и вижу их преувеличенными. Не люблю я и мутные идеи, неразличимые в темноте. Откуда во мне эта черта и поиск знаний? Когда ребенок в возрасте семи лет начинает воспринимать философию, слова помогают ему увидеть в окружающей обстановке и дискурсе объяснение сцен из его повседневной жизни.

Ребенок в гораздо большей степени выражает свои чувства, а не факты, высказывая свои мысли.

В семь лет меня приговорили к смерти за неведомое мне преступление. Я знал, что приговор – не детская фантазия, воображаемая в форме игры, а самая настоящая реальность. Однажды ночью в январе 1944 года меня разбудили вооруженные люди, в коридоре стояли немецкие солдаты. В семь лет ребенок уже понимает: время имеет конечную точку с неизбежностью невозврата, и разум осознает, что такое смерть.