Читать книгу Монохон. Короткие истории о жизни в Иркутске онлайн

Сложно сказать, какие именно чувства вызвали во мне слова поэта Ростислава Филиппова. Все-таки, он обладал в моем неокрепшем сознании несомненным достоинством знания шести тропарных гласов, что выдавало в нем человека, не чуждого брожению сакральных духовных процессов. Однако возведение в ранг загадочной «культурки» оказалось событием судьбоносным, ибо вытолкнуло меня на простор поиска его истинного смысла.

Вскоре я покинула маленький губернский город Иркутск и его старинный особняк. Отфигурировав один раз, слово «культурка» в моей жизни более не появлялось. Нигде не появлялось – ни на задымленных табаком питерских кухнях с их длинными разговорами, ни в самых темных подвалах, ни на самых светлых чердаках, ни в одной стране, ни в другой. Слово это не появлялось, потому что по сути не обладало никаким смыслом. Не обладало никаким смыслом, наверное, оттого что более я никогда не переступала порога старинных особняков, пристанища литературных надежд, предназначенных для определения места в вечности. Места, в котором можно было бы забросить якорь и переждать штиль.

После окончания Иркутского университета я поступила на службу в Восточно-Сибирское книжное издательство. Позвонила, спросила, пришла, и меня взяли работать. Никто не верил, что пришла я так, с бухты-барахты. Думали, по высокой рекомендации, по звонку сверху.

В первый же день посадили меня в комнату для корректоров, рукопись вычитывать дали. Сижу я в комнате этой, оглядываюсь. Вокруг стены темные, шторы темные, за пыльным окошком трамваи стучат. И такая тоска на меня наползать стала, отчаяние смертельное. «Ну, – думаю, – влипла я, как муха в паутину по доброй воле». Пришла домой и расплакалась.

А в издательстве в то время перемены шли. Новое начальство учредило жесткую дисциплину соблюдать. В девять утра все должны на рабочем месте быть, иначе – каюк. Секретарше был дан указ обегать все редакторские комнаты и в список заносить, кто на рабочем месте сидит, а кто опоздал.

После тюремного обхода в издательстве восстанавливалась привычная жизнь. Кто чай пьет, кто кофточки вяжет, кто за жизнь говорит. Помню, я даже песню спела, романс. Такой ход событий разворачивался во всех госучреждениях России конца восьмидесятых – начала девяностых годов. Так всегда было.