Читать книгу На Улице Старой онлайн

Запойная жизнь била ключом. Пока Ленка справлялась о здоровье местных бабушек, вытянувших ноги в поношенных гамашах и валенках, Водкин пускал слюни напротив телевизора. Затем, осилив полбутылки беленькой, перебирался на диван, с которого свешивал тяжелые ноги и принимался храпеть. Слюна, падавшая со слабых зубов Захара, окропляла давно размякшую под весом мужчины подушку с розовыми цветочками. Он не то спал, не то дремал, но краем уха слышал, как жена собирается на работу, как ищет бутылки по всему дому, как ставит новую, припрятанную на случай, если муж захочет опохмелиться. И он тайно улыбался, зная, что жена ни за что не бросит его, чтобы ни случилось.

Ленка, выкинув мусор, возвращалась к пенсионеркам. Те часами судачили об экзаменах внуков и бракоразводных процессах дочерей. Женщина набиралась сил и смелости, чтобы спокойно выслушивать эти пресные, но такие важные для старух рассуждения о любви, изменах и бытовухе. Все то, что описывали живые свидетельницы косыгинской реформы, ложилось на сердце Старовойтовой тяжелыми могильными плитами. Треп старух будто бы еще сильнее погребал ее под землю, отправлял на свалку истории, неудачницу и бесприданницу, так и не нашедшую себе места в этой жизни. Но она слушала их. Старухи оставались последней ниточкой, что связывала Ленку с тем поколением, к которому принадлежали уже покойные родители. Хотелось послушать стариков – сил не было!

– Леночка, а у тебя-то как дела? – обращалась Марья Васильевна, бывшая учительница географии в школе Ленки и Катерины.

– Да потихоньку. Как у всех, наверное.

Отвечая, Ленка краснела, стыдилась, что рассказать ей совсем нечего. Пенсионерки, хоть и не блистали умом, но, острые на язык, всегда находили, чем поделиться, что обмусолить и кому перемыть кости. Марья Васильевна расхохоталась, но расхохоталась по-доброму, не для того, чтобы укорить Ленку или не дай бог обидеть, а лишь для того, чтобы помочь ей вспомнить действительно что-то важное.

– У всех по-разному, знаешь ли, дорогая. – Тут в разговор вступила Людмила Николаевна, баянистка из детской школы искусств. Каждый год она обещала, что уйдет на пенсию, что, возможно, переедет к детям в Питер, но пока оставалась преподавать сольфеджио и баян.