Читать книгу Историческая наука и теория социальных эстафет М. А. Розова онлайн

Однако тут с неизбежностью встает вопрос: если историки безо всякой теории получают результаты, адекватные какой-либо из них, то что им дает овладение ею? Иначе говоря, зачем знать теорию, если от этого не изменяется ни ход исследования, ни его конкретные результаты? Поэтому во второй части работы делается попытка ответить на этот вопрос, проиллюстрировав теоретические построения собственными авторскими конкретно-историческими разработками.

Впрочем, если бы основной задачей данной работы был поиск адекватной теории, не имело бы смысла, по всей вероятности, проводить столь обширное исследование. Меня же привлекала более прагматическая задача.

Дело в том, что покоряющая гуманитариев изысканная строгость структуры естественнонаучной области знания базируется, в первую очередь, на иерархии, в основе которой лежит степень сложность объектов изучения. При этом любой более высокий уровень может быть сведен к более низкому – живой объект может быть рассмотрен на уровне психическом, биологическом, химическом, физическом или же на уровне клетки, молекулы, атома. Отнюдь не являясь сторонницей редукционизма в его крайних формах, я вижу некую плодотворность такого строения научной области с точки зрения возможности проведения комплексных исследований, создания междисциплинарных направлений в науке и т. п.

Гуманитарная же область знания на сей момент весьма аморфна, сопоставление результатов, полученных в рамках разных наук иногда невозможно, а чаще – бессмысленно. Причина, как мне кажется, кроется в том, что в ней отсутствует «атомарный» уровень исследования, т. е. такой уровень, который был бы базисным для всех гуманитарных (общественных) наук. Именно этот аспект и был для меня наиболее важен в данной работе.

Вторая половина ХХ в. в исторической науке ознаменована проникновением в нее количественных методов. И это проникновение означало, по сути, революцию. Математика оказалась не просто инструментом в руках историка, но орудием преобразования методологии исторической науки, а следовательно, и трансформации ее картины мира. Количественные методы, традиционно воспринимаемые как непригодные для исторического анализа, не вплетались безболезненно в ткань исторического исследования, в доминанте своей идеографического. То тут, то там возникали вопросы, проблемы, недоумения, требующие глубокого теоретико-методологического осмысления. Правда, нельзя сказать, что эти вопросы, проблемы и недоумения сразу же становились очевидны и служили поводом к вербальному изложению – достаточно долго они присутствовали в исторических исследованиях имплицитно.