Читать книгу Огни в ночи онлайн

• Пою я Твоё Воскресение,
• О Господи, подвиг Твой славлю!
• Избавь меня от искушенья,
• Я сам-то себя не избавлю.
• Поставь поскорее стопы мои
• На путь, что протоптан Тобою,
• Пусть дождь Твои пажити вымоет,
• Своей обласкает любовью…

Так и звучит внутри тот его ангельски-легкий, чуть с хрипотцой, веселый голос, сопровождаемый странно-печальным, древне-печальным взглядом из перекрестий морщин:

«С Рождеством Христовым!..»

Все поэты шагают на сцену, читают, уходят. Между стихами звучит, суровыми столпами встает музыка – поет мужской хор Новодевичьего монастыря. Я прочитала «Правду» из «Литургии оглашенных». Фёдор Григорьевич подходит близко, и снова мои руки – в его руках.

– Это – в сердце, навылет… Я слушал!..

Я порывисто обнимаю его, шепчу: «Спасибо, Фёдор Григорьич, я так рада, что вы здесь, рядом», – мы тут двое родных, земляки, нижегородцы, в столичной толпе, в вихрях московской культуры, в атмосфере гала-концерта – Фёдор Григорьевич сейчас из заснеженных волжских полей, из Красного Осёлка, я из шумного, железно-кирпичного рабочего города, что ещё носит гордое писательское имя «Горький». Два русских поэта, уцепились друг за друга, как в плывущей по бурному морю лодке, и глядят друг на друга, и смеются от радости: прочитали!

Прочитали людям – душу свою!

***

Какой путь лучше: от сложности к простоте или от простоты к сложности?

Никто не знает.

Вот Библия, она одновременно проста и сложна.

Просто понятно, что не каждый осилит Книгу Царств, а Песнь Песней поют, а Псалтырь читают-перечитывают, и вслух, и молча, ею молятся, ею исповедаются, ею – плачут.

Лев Толстой ушел из Ясной Поляны. Ренэ Генон – из католической Франции – в мир Ислама. Николай Клюев – из светских поэтических салонов – в мир нищеты и юродства. Цветаева, Бунин, Зайцев – из убитой старой России-Родины – на чужбину.

Федор Сухов тоже уходит.

Уходил. Ушёл.

И тем самым – вернулся.

К своей родной Библейской, возлюбленной вечности; к самому себе.

Навсегда.

• Преисподнего царства страшилище,
• Зверя дивьего цепкие лапища, —
• Как из Ада я, как из узилища,
• Уходил из зловонного капища.

• Удалялся от Маркса, от Ленина,
• От всесветного столпотворения,
• От единственно верного мнения,
• От его высочайшего тления.

• От затменья мой посох утопывал,
• Постигая иное учение,
• Ожидая – о нет, не Андропова —
• Покаяния и очищения.

• Удаленья от дикого ужаса,
• Всюду ужасы, ужасы, ужасы…
• Дождевая пузырится лужица
• Посреди обезлюдевшей улицы.

• А когда свечереет, покажется
• Боковина ущербного месяца,
• И ветла. Под ветлою коряжистой
• Водяная сутулится мельница.

• Сколько косточек перемолола
• На проворном крутящемся камене!
• Потому покаянное слово
• В отдалённой кручинится храмине.

• В росяном оглашается ладане,
• Возвышается в будничной рощице,
• Умиляет мой Китеж, мой Радонеж,
• В соловьином блукает урочище.