Читать книгу Наказание и исправление онлайн
– Ты что? – склонился надо мной один арестант, глядя на меня удивлённо и даже слегка испуганно, словно впервые видел горе человеческое. Я отвернулся, не говоря не слова и подавляя неожиданно нахлынувшие слёзы; он подсел ко мне, словно думая утешить:
– Что с тобой? А? Ты, кажется, новенький, так? Ну если так, то не падай духом – здесь всем тяжко, все устают, но держатся… И ты держись.
Странно: все в нашей артели не любили меня, старались всячески осмеять меня и придраться ко мне, а этот мужичок первый проявил ко мне сочувствие и заговорил со мной. Но сейчас мне было так тяжело и больно, что уж никакое общение не могло меня успокоить.
– Ты отчего так грустишь? – поинтересовался мужичок.
Я понял – не могу я не ответить этому человеку.
– Эту жизнь не возможно вынести!
Мой неожиданный собеседник продвигался всё ближе ко мне, и голос его звучал ласково и добродушно:
– Ну, и мне вот так жить приходиться, я тоже сначала горевал, а потом, ничего, привык… А тебя за что же сюда взяли-то?
Этот вопрос поразил меня в самое сердце.
– За старуху! – вскричал я, не сдерживая слëз.
– За какую? – удивлённо заморгал глазами мужичок.
– Ну, которую я топором по башке тяпнул…
Откуда-то из-за механизмов раздался хохот ещё одного арестанта:
– Тяпнул! Топором! – смеялся он. – Ты ведь, я слышал, барин, а с топором на старушек хаживать – не барское дело!
Я молчал, вновь оставшись наедине с собой, а мужичок встал, отряхнул шубейку и, подойдя к смеявшемуся, что-то тихо и серьёзно сказал ему. Тот меня подбадривать стал:
– Ты лучше ступай-ка уголь таскать, наши в шахту ушли давно. И падать не смей, нам работники стойкие нужны!
Уголь таскать? Ах, ну да! Работать, работать, рук не покладая, чтобы забыть всё это!..
В полдень наша партия отправилась валить лес. Нарубив веток с одного дерева, я продвигался к другому; так я уходил всё дальше и дальше от наших, уже забывая, зачем подхожу к деревьям. Послышался лëгкий хруст снега. Я оглянулся – за мной тихонько следовал пёс-ключник, вероятно, знавший, что каторжников нельзя выпускать из виду. «Ну вот, – подумал я с досадой, – даже животное следит за мной. Как будто куда-то я могу сбежать… Никому ведь я не нужен, никто меня здесь не любит… Хоть бери да и кончай с собой!» Я вышел из тени леса на широкий заснеженный берег реки, которая, несмотря на мороз, весело бежала внизу и вся искрилась в лучах полдневного солнца. Я тоскливо смотрел на бурный поток, и вдруг поразила меня моя недавняя мысль… Я ведь человек конченный, никому не нужный, стало быть, пришло время… умирать… Да, брошусь в эту самую реку, и закончатся мои страдания, и никто даже не узнает, что я утопился. Узнают уже намного позже, когда найдут моё печальное оледенелое тело, прибитое к берегу. А разве не осталось у меня матери и сестры в Петербурге? Уж они такие мягкосердечные, что непременно выплачут себе глаза, узнав о моей смерти! И отпевание непременно будет, ведь я себя не убиваю, меня всё это убивает!