Читать книгу Искусство и философия. Удивительные параллели, необычные интерпретации онлайн

К эстетике безобразного в Античности, как и у древних шумеров, относились также различного рода мифологические чудовища, и кроме того изображения варваров, то есть все, что было противоположно эллинскому началу. Сцены убийств варваров можно увидеть на рельефах храмов Афинского Акрополя. Другим важным принципом в представлении о безобразном, заложенном греками, стал запрет на изображение естественного тела. Поскольку греки создавали в скульптуре идеал прекрасного канонического тела бога, естественное натуральное тело автоматически стало восприниматься как неправильное или некрасивое. У римлян, как мы говорили в предыдущей главе, существовала иная традиция, происходившая от этрусских масок, но, в конце концов, греческая идеализация победила и в их официальной культуре. Этот стереотип сохраняется в нашем сознании до сих пор, отчего любые натуралистические изображения тела в искусстве или кино воспринимаются как эффект эстетики безобразного. Точно также как греки создавали с помощью математики божественные тела, так и медиакультура производит идеальные канонические образы, особенно ярко представленные в шоу-бизнесе, модельном бизнесе и Голливуде. Эстетику естественного тела можно встретить в произведениях арт-хауза и в скульптуре гиперреализма, что у зрителей часто вызывает эффект отторжения, поскольку в искусстве действует архетип «идеального тела».

Благодаря грекам в искусстве появился и другой принцип: трансформации безобразного явления в жизни в прекрасный образ. Например, сцена убийства, перенесенная в форму искусства, становится образом прекрасного подвига и великолепной скульптурой. Так страшная сцена смерти, мучений и страданий, воплощенная в мраморе, преобразуется в чудесный образец греческой пластики в статуе Лаокоона. Давид, убивающий Голиафа, или библейская героиня Юдифь, отрубившая голову вражескому полководцу во сне, стали благородными символами Ренессанса. Кровавые и жестокие сцены, взятые из жизни, в искусстве и на экране эстетизируются, становятся предметом прекрасного. Насилие в фильмах Тарантино, например, стало его особенным узнаваемым стилем как режиссера. Дело в том, что экран либо изображение нейтрализует экзистенциальную составляющую события, оставляя лишь идеальный образ, принадлежащий другой реальности, нетелесной, не связанной с болью или настоящей трагедией.