Читать книгу Последняя утопия. Права человека в истории онлайн

В конвенциональном плане ключевым приближением к современным представлениям считается «космополитизм» стоиков13. С точки зрения этих греческих и римских философов и поэтов, миром правит разум; поскольку все люди разумны, они оказываются членами одного и того же политического сообщества. Действительно, именно римляне – некоторые их выдающиеся мыслители испытали на себе глубочайшее влияние стоических идей – придумали сам концепт «человечества» (humanitas)14. Однако и это понятие в его изначальном виде, и сам космополитизм стоиков в своих импликациях не были даже отдаленно похожи на их современные версии. Разнообразные виды социальной эксклюзии, поощряемые или допускаемые в римской культуре, в том числе и в стоическом мировоззрении, с легкостью подтверждают такой вывод; достаточно посмотреть на бытовавшее тогда отношение к иностранцам, женщинам и рабам или же обращение с ними. Стоический «космополис» объединял всех людей, но отнюдь не ради реформистского политического проекта; он втягивал их в потустороннюю сферу разума, никак не связанную с социальным совершенствованием. Что же касается «человечности», то под ней понимался идеал личного превосходства в образовательном плане, а не какая-то глобальная реформа человеческой морали – только в наши дни стали мыслимыми такие ее коннотации, как «гуманный» и «гуманитарный». Действительно, согласно Арендт, если в Риме простая человечность и вызывала какие-то моральные ассоциации за пределами сферы обретения познаний, то она подразумевала вовсе не ценность, а, напротив, незначительность. «Интересно, что латинское слово „homo“, эквивалент нашему „человек“, – пишет она, – первоначально обозначало не более чем „просто человека“, то есть лицо, не обладавшее правом, – и раба в том числе»15.

Подобно стоицизму, христианство, вне всякого сомнения, тоже является универсалистской доктриной. Но быть сторонником космополитизма в той или иной его форме – это одно дело, а быть приверженцем именно прав человека – совсем другое дело. Следовательно, само по себе признание христианского универсализма не может служить аргументом, позволяющим приписать стоящей за ним религии сколько-нибудь значимый концептуальный или политический вклад в утверждение прав человека. Опираясь на предшествующие варианты универсализма, в особенности на идеи древнееврейских пророков, христианство на протяжении столетий породило несколько собственных разновидностей этой доктрины. Сначала его основатели в лице Иисуса и Павла представили апокалиптическое видение неизбежного утверждения царства Божьего на всей земле. Вскоре их религия предложила обнадеживающее послание кротким и сирым, обитающим в Средиземноморском регионе, а после того, как император Константин принял крещение, она помогла римским концепциям гражданской принадлежности переместиться из городов в провинцию. Еще через тысячу лет она легла в основу средневекового естественного права. И хотя эгалитаризм христианства широко известен, его культурные и политические импликации настолько различаются от эпохи к эпохе и от места к месту, что для приближения к современным моральным концепциям эту доктрину требуется радикально трансформировать.