Читать книгу Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года онлайн

Советский лидер завершил встречу, протянув что-то вроде оливковой ветви мира: «Не относите все, что мною сказано, на свой личный счет, г-н Геншер. Вы знаете, что мы относимся к вам иначе, чем к другим». Посыл был совершенно ясен: Геншер – не Коль. Министр иностранных дел проглотил это, потому что канцлера тут не было. Горбачев чувствовал себя так, словно Коль его предал. Это был плач по их благоухающему вечеру тогда в июне на берегах Рейна. Теперь, чтобы восстановить эти отношения, нужно было время и немалые усилия490.

Хотя Горбачев и Советский Союз оставались основной проблемой, Коль и Геншер столкнулись с проблемами и на своем западном фронте. И в Лондоне был лидер, столь же яростно настроенный, как и Горбачев, и по меньшей мере такой же критик всякого движения в сторону объединения Германии – не в последнюю очередь потому, что Маргарет Тэтчер зациклилась на истории. Она родилась в 1925 г. и выросла в провинциальном Грантэме – городке в Линкольншире. Она повзрослела ко времени войны с Гитлером и сформировалась на мифологии о британском «звездном часе». И это всегда окрашивало ее взгляды на послевоенную Германию. Выучившись на химика и позже став адвокатом, она была избрана в парламент как депутат от партии тори в 1959 г., в самый разгар холодной войны, и через двадцать лет стала премьер-министром, как раз когда политика разрядки обледенела. Десятилетие ее пребывания у власти было отмечено радикальной программой экономической либерализации и мощного национализма, за что ее прозвали «Железной леди».

Ее внешняя политика была традиционной, основанной на идеях баланса сил. Тэтчер обожала «особые отношения», усердно взращиваемые Рональдом Рейганом. Она равно горячо выступала за ядерное устрашение, поддерживая модернизацию тактических ядерных сил НАТО и продвигая размещение крылатых ракет, несмотря на яростную оппозицию слева. Она, так же как и Рейган, была убеждена, что коммунизм – это идеология прошлого, и поэтому поддерживала политику реформ Горбачева, хотя при этом внимательно следила за их последствиями для советской державы. В Европе она была суровым критиком глубокой экономической и политической интеграции, особенно плана Делора, хотя с энтузиазмом подписалась под решением о создании единого рынка в 1986 г. После крушения советского блока в 1989-м ее самым большим страхом стало то, что новый германский гегемон нарушит европейское равновесие, с таким трудом созданное за прошедшие сорок лет. Сочетание единой валюты и единой суверенной Германии в центре Европы будет просто «неприемлемым», говорила она Миттерану 1 сентября. Она говорила, что «много читала по германской истории в отпуске и очень обеспокоена»491. Три недели спустя в таком же стиле она проинформировала Горбачева, что «хотя НАТО традиционно делает заявления о поддержке надежды Германии на воссоединение, на практике мы совсем не будем этому рады»492. Другими словами, даже накануне падения Стены она определенно находилась на «тропе войны» против германского единства493.