Читать книгу Последняя из Надежд онлайн

– Bene, ecco,(3) – сказал доктор, водружая на подкатной оцинкованный стол женскую ногу в вакуумной упаковке.

– Ну теперь ты доволен, Аркадий? – Спросил Траволо.

Аркадий не был доволен. Чувство, которое он испытал, нельзя было назвать даже изумлением. Калашников был… в смятении? Кажется, так в старину называлось состояние крайней растерянности, замешательства и безотчётной тревоги. Дело в том, что нога, лежащая перед ним, была правой. А людей, укомплектованных от природы двумя правыми ногами, Калашников раньше не встречал.

***

– Дай сигарету, – попросил важняк у итальянца спустя два часа, в течение которых Луиджи продемонстрировал недюжинную активность.

Он звонил, кричал, молчал в трубку. Распечатал отчёт за подписью Рыбакова, присланный из Петрограда ещё утром, причём оба варианта – на русском и английском. Пропустил русский текст через переводчик интеллектуальной сети и сверил его с заключением доктора Лучиано. Отобрал у Аркадия планшет, разглядывал фотографии «русской» ноги целиком, увеличивал, фрагментировал и зеркалил изображение. Куда-то ушёл, затем вернулся, сел на ступеньки морга и задумчиво закурил.

Калашников тоже не сидел без дела. Сделал и отформатировал фото «итальянской» ноги, пропустил текст с заключением доктора Лучиано через искин и сверил его с русским, составил отчёт и отправил его по закрытому каналу в родное управление. Кабинет доктора Марко на время превратился в оперштаб. Патологоанатом не возражал. Напротив, вёл себя очень заинтересованно, помогал чем мог, и даже один раз заварил кофе всей честной компании.

Смеркалось? Отнюдь. Было уже почти темно, когда Калашников присел рядом с Луиджи и попросил у него сигарету. Траволо достал из пачки последнюю, отдал её Аркадию и щёлкнул позолоченной зажигалкой Zippo:

– Пора что-нибудь съесть.

– Да уж, соловья баснями не кормят, – ответил Калашников.

– Докуривай и пошли.

В темноте, узенькими улочками, проходными дворами-колодцами, мостами и переходами… Аркадий чувствовал, что смертельно устал. Он перестал фиксировать путь, просто старался не отставать от этого чёртова длинноногого чернокожего и мысленно приговаривал, как мантру: «Куда идём мы с Пятачком, большой-большой секрет». И когда после очередного поворота Калашникова ослепила декоративная подсветка Гранд Канала, он встал как вкопанный. Шум, смех, плеск воды, музыка и волшебная красота ночной Венеции настолько поразили его, что важняк забыл, куда и зачем шёл.