Читать книгу «Моя броня и кровная родня». Арсений Тарковский: предшественники, современники, «потомки» онлайн
- Там у вокзала стоит бронепоезд в брезенте,
- И брат меня учит стрелять из лефоше.
Впоследствии это умение пригодится поэту – мужественному защитнику «родной земли», потерявшему ногу на фронте и воспринявшему личное несчастье как пророческое посвящение:
- Как птица, нищ и, как Израиль, хром.
- Я сам себе не изменил поныне,
- И мой язык стал языком гордыни
- И для других невнятным языком.
Особую, во многом судьбоносную, роль в жизни Тарковского-поэта сыграла его первая женщина Мария Фальц – та, «что горше всех любил», с которой он познакомился в семнадцатилетнем возрасте[13]. Марии Фальц посвящено около 20-ти стихотворений. В одном них – «Первых свиданиях» – прямо указано на магическую причастность возлюбленной к «первородным» истокам творчества поэта – к формированию его Слова и Мира:
- Ты пробудилась и преобразила
- Вседневный человеческий словарь,
- И речь по горло полнозвучной силой
- Наполнилась, и слово ты раскрыло
- Свой новый смысл и означало: царь.
Продолжая перечень «культурных героев», сопричастных «золотому» (определение А. Тарковского – II, 235) детству поэта, нельзя не назвать учителя музыки Михаила Петровича Медема[14], душевной теплотой и «бумазейной курточкой своей» (I, 401) напоминавшего немца-гувернёра Карла Иваныча из повести «Детство» Л.Н. Толстого. В стихотворении, посвящённом его памяти, «старый Медем» предстаёт как подлинный культурный герой – кудесник, «великан лукавый», посвящавший ребёнка в таинство игры на «заспанном» рояле, минуя скучный «Ганой» – старый «классический» учебник по овладению фортепианной техникой. Музыка, которой учился «по средам» Асик Тарковский у взыскательного и вместе добрейшего Медема, стала одним из источников его светоносно-огневой «прометеевской» поэзии:
- Много было в заспанном рояле
- Белого и чёрного огня,
- Клавиши мне пальцы обжигали,
- И сердился Медем на меня.
Не случайно в личной «поэтогонии» Тарковского музыкальная «инициация» предшествует литературной, звук опережает слово, о чём – не без удивления – говорит поэт в стихотворении с характерным названием «До стихов»: