Читать книгу Книга отзывов и предисловий онлайн

Ясно, что к завершению эпохи причастны и те причины, по каким все завершается и меняется. Кого-то больше нет с нами. Кто-то замолчал. Кто-то из «молодого поэта» превратился в мэтра средних лет. Кто-то эмигрировал и занимается антивоенным активизмом. Кто-то, наоборот, зиганулся. На кого-то повесили «иноагента»1. О ком-то вообще не хочется больше никогда говорить.

Это перечисление местоимений показывает, что русская поэзия состоит из имен – в той же мере, что из текстов; перекличка авторов образует поле, которое постоянно реконфигурируется. Сейчас это поле – в состоянии кризиса. Есть популярная точка зрения, согласно которой оно в этом само виновато – как и во многом другом. Я не думаю, что это справедливо; во всяком случае, справедливо не до конца. Если продолжать сравнивать поэзию с экосистемой, то на протяжении лет русская поэзия сигнализировала о том, что происходит что-то плохое, надвигается катастрофа, – и эти сигналы можно было считать, как эколог или ботаник по внешним признакам растений судит об ухудшении окружающей среды. Иногда я думаю, что как критик не всегда мог эти сигналы замечать, мог относиться к ним легкомысленно; если это так, я прошу прощения у книг. Но мне кажется, тенденция была достаточно очевидной – а русская поэзия оказалась, кроме того, хорошей диагностикой.

В 2012 году я напечатал в «Новом мире» статью «Современная поэзия и космологическая метафора» (в эту книгу она не включена). Основным ее предметом было поразительное расхождение поэтических языков в постсоветские десятилетия, экспансивное увеличение способов говорить стихи. Я сравнивал эту ситуацию с положениями современной космологии: после Большого взрыва галактики разлетаются в разные стороны, в какой-то момент наступит ситуация, когда они не будут наблюдаемы друг для друга; задача критика – пытаться сохранять видимость и связность сколько возможно (я и теперь так думаю). Спустя несколько лет стало ясно, что аналогия была неточной: наметились новые кластеры, объединения авторов и поэтик; на передний план вышла политическая, социальная поэзия; с другой стороны, оформилась «бессубъектная» лирика, наследующая открытиям русского метареализма и американской «языковой школы». А после 2022 года понятно, что и эта схема больше не работает: общая проблематика так или иначе прошивает тексты, написанные на самых разных поэтических языках, и в этом смысле связность сохраняется. На смену релятивистским законам приходят еще не вполне ясные квантовые – в сложившейся ситуации это, может быть, единственное утешение.