Читать книгу В редакции птиц онлайн
Вообще Журавлев был одним из тех, кого сильно подкосили 90-е. Когда его, в прямом смысле, выбросили из института (он утверждал, что пытался забаррикадироваться в своем кабинете и вынесла его из здания толпа «дерьмократов»), он начисто отринул материализм и ударился в высокие материи и столоверчение.
Виталий Игоревич развивал учение Николая Рериха и Елены Блаватской, но не был слепым последователем, он сам стал могучим и непризнанным философом.
Свободное от выпуска журнала (т.е. вообще всё) время он посвящал сочинению, как он сам утверждал, доктрин и концепций, которые могли бы облегчить государственным деятелям реформу сферы образования. Обширные плоды своих соображений он публиковал в рубрике «Слово философа» федерального (нечитаемого) выпуска нашего никому ненужного журнала. Выглядели тексты примерно так:
«Цель настоящей работы – вскрыть целостную, энергоматериально-духовнопрактическую природу мысли – абсолютный процесс рождения принципа и способа бытия триединого мира и всеобщего высшего самосознания, через раскрытие нравственных основ зарождения и роста жизненной силы духа, взятого мышлением не только логическим, но и энерго-смысловым, т.е. культурным, а значит космически целым и наполненным сияющей силой высокоорганизованного общества».
Или
«Помимо отраслевых и узкосформированных направлений своей деятельности, государственная власть, с помощью высшей культурной философии, как единственной логики политики, должна привести к оразумленности Россию в целом как различенное единство ее духа и социально-природного организма, погрузить ее в дух энергии народа, выявить лестницы ведущие к сияющим вершинам энергетического богатства вселенной и эволюционировать к национальному смыслу бытия – критерию реальной истинности индивидуальной и общественной жизни, совокупности всех общественных отношений, понимаемой как взаимодействие внешне реальных объектов, управляемых единым духовным разумом – творческой душой культуры»
Нихуя не поняли? Это нормально.
Компьютеров он не признавал, и все свои сочинения фиксировал для потомков перьевой ручкой. У него, кстати, был интересный тик, при письме он начинал цыкать языком и едва заметно подергивать головой влево. Выглядело это, как будто он писал и думал: «От сука! От сука! От сука!» Я немало поволновался, прежде чем понял, что это тик.