Читать книгу Проза жизни – есть онлайн

А пирожки?!

В холодное время года в выходные у нас был день пирожков (не каждые, но раз в месяц точно). Мама рано утром готовила тесто, ставила вариться картошку. Папа разминал её в пюре. И когда мы с сестрой просыпались, на кухне срабатывал конвейер: мама, сидя за столом, лепила пирожки, папа стоял за маминой спиной у плиты и жарил их, а мы с сестрой уплетали. Точнее уплетала я, а сестра после второй, ну максимум третьей штуки удалялась.

– Ну вот, опять голодная ушла, – серчал тогда папа.

Это теперь мы сидим на правильной диете без жареного, противень в духовку и гора пирожков на столе.

А весна у нас начиналась с "женгялов хац". Исконно арцахского блюда, которому мама научилась у жён папиных друзей, переехавших в Ереван, как и он, получать высшее образование, но в отличие от папы женившихся на своих же землячках.

Женгялов хац [hatc] – хлеб с зеленью. И зелени там до 20-и видов. В армянском языке "поесть", "перекусить" выражается словосочетанием "поесть хлеб". А женгялов hatc едят и на завтрак, и на обед, и на ужин.

Тесто для него самое простое: мука, соль, вода- мягкое нежное тесто, как руки мамы и бабушки. Замесили, накрыли полотенцем, чтоб подошло.

Теперь о зелени. Самые простые виды, которые сама знала с детства: укроп, киндза, мята, петрушка, зелёный лук- не репчатый (хотя, если вы умеете резать его не толще листа бумаги, то нож вам в руки). Далее щавель, листья свёклы, шпинат, анис, крапива, фиалка, листья мака, василёк, молодые побеги ширяша, пастушья сумка, звездчатка (мокрица).

Всё, что не росло на дачах у друзей, папа собирал в ботаническом саду, находящегося недалеко от нашего дома или с опытных полей земледельческого института, в котором он был научным сотрудником. Три, четыре семейства с детьми собирались вместе и женщины уединялись на кухне. Мыли зелень, сушили на одном конце стола на полотенцах, на другом кто-то начинал её рубить в огромный эмалированный таз. Затем обильно поливали её растительным маслом, которое тогда было не рафинированное и не дезодорированное, а самое настоящее, пахнущее семечками подсолнуха. Солили, чуточку перчили. Когда эту массу перемешивали, она пускала соки, а мы слюни. Тесто делилось на куски размером с ладонь, тонко-тонко раскатывалось в форме овала. Поверх клалась горка зелени и края защипывались посередине. Потом ладошкой же приплющивали, но только очень осторожно, чтоб тесто не разорвалось и соки не вытекли. Запекали лепешки на горячем сухом противне, зажигая под ним сразу две комфорки. А если дело было на даче, то топили печку-буржуйку и на неё клали по три лепешки сразу. Пять минут с каждой стороны и готово! Сначала мужчинам, потому что ну сколько можно в нарды греметь?! Потом детям. Потому что нельзя столько носиться, вся одежда мокрая. И только когда все лепешки были испечены, мамы ставили джазве с кофе на ещё горячую печь и садились за стол. Мужчины переходили на кофе, а дамам наливали вино. Потому что настоящий женгялов hatc запивают арцахским терпким вином. Только вином! Не соком, не лимонадом или квасом, не пивом и уж тем более не колой (хотя в моё детство её и в помине не было). Для детских желудков предназначался тан – мацун, разбавленный водой, приправленный щепоткой соли и укропа.