Читать книгу История одного Карфагена онлайн
Вспомнил почему-то виденную мною раз сквозь приотворенную дверь купе сцену. В проходе, набитом серыми шинелями, высокий, худой, в бедном потертом пальто человек, очевидно много часов переносивший пытку стояния, нестерпимую духоту и главное всевозможные издевательства своих спутников, истерически кричал:
– Проклятые! Ведь я молился на солдата… А теперь вот, если бы мог, собственными руками задушил бы!.. Странно – его оставили в покое.
Такими путями разные военные прорывались именно на Дон, потому что все казачьи территории не признали власть большевиков и сразу же отказались иметь с ними дело. При этом их положение было шатким и непонятным. Атаман Дутов, возглавлявший Оренбургское казачье войско, которое перекрывало дорогу с Сибири в Туркистан, с большим трудом вырвался со своих территорий, где большевики очень быстро установили свою власть.
На Дону также была странная и непонятная ситуация. Атаманом войска Донского был избран генерал Каледин, который совершенно не верил в успехи противостояния большевикам, но не мог отказаться. Ему приходилось лавировать между белыми офицерами, приходившими сюда всеми тропами, и казаками, которые, с одной стороны, не хотели принимать большевиков, но, с другой – им нравился декрет о мире. В то же время здесь, как и везде к концу осени 17-го года, было полно левых агитаторов, и Каледин очень боялся нарушить хрупкое равновесие.
Вскоре на Дон прибыл генерал Алексеев, который ещё в октябре, до прихода большевиков к власти, видел разложение армии, и хотел создать новое войско на руинах старого. Алексеев пытался создать армию из тех, кто был готов подчиняться дисциплине и не признавал большевиков. В первую очередь, это были офицеры, разбросанные по тем местам, где их застал приход большевиков к власти. Деникин в своих воспоминаниях недоумевал, почему Алексеев не издал приказ: он считал, что по приказу явилось бы очень много офицеров. Однако, это большой вопрос.
Во всяком случаи, Алексеев добрался до Дона и был встречен Калединым, который сразу же попросил его «не раздувать новые страсти»: с одной стороны, он выражал Алексееву свою симпатию, а с другой – никакой особой помощи так ему и не оказал. Деникин написал об этом следующее: