Читать книгу История одного Карфагена онлайн

В Думе Керенский вёл себя подчёркнуто лево и баллотировался от фракции трудовиков, которая была ближе всего к эсерам (к ним он примкнул только перед самой революцией). Далее Керенский стал единственным левым во Временном правительстве, занял пост министра юстиции, а после апреля – пост военного министра.

Конечно, Керенский, как и большинство министров, был уверен в том, что наступление приведёт армию в порядок. На это возлагались примерно такие же надежды, как и на русско-японскую войну, когда министр внутренних дел Вячеслав Плеве сказал: «Чтобы остановить революцию нам нужна маленькая победоносная война». Точно так же и в 17-м году, только с одним отличием: хотели остановить не саму революцию, а её радикализацию.

Так, наступление было назначено на середину июня. Главный удар должен был наносить Юго-Западный фронт, хорошо проявивший себя в 16-м году во время Брусиловского прорыва. Алексей Брусилов уже не был его командующим – в мае его сделали Верховным главнокомандующим армии.

У России было явное преимущество как в людях, так и в артиллерии. При этом и немцы, и австрийцы понимали, где будет происходить наступление – там, где произносил свои речи Керенский.

В первый день русская армия наступала довольно успешно. Это привело к невероятному ликованию – 19-го июня все жители Петрограда выбегали на улицы под восторженные крики, чуть ли не рыдая от радости. Складывалось полное ощущение грядущего успеха.

Ещё в марте Виктор Чернов, лидер партии эсеров, сказал пророческие слова: «Или революционное движение съест войну, или война съест революцию». Так, после первого дня казалось, что война будет выиграна, а далее, как сказал Керенский, «российская революция потрясёт мир своим великодушием».

Однако, ликование длилось ещё несколько дней в тылу, после чего резко прекратилось. На фронте же уже через день стало ясно, что всё идёт совершенно не по плану. Часть Юго-Западного фронта хорошо двигалась вперёд, а остальные части были совершенно разложены. Другие фронта не поддержали атаку, и немцы очень быстро перешли в контрнаступление. Конечно, немецкая армия тоже была пропитана революционными идеями и находилась в изнеможении. Братания, столь возмущавшие командование, происходили регулярно. Тем не менее, немецкий орднунг сыграл свою роль: приказали наступать – значит надо идти наступать. Так, уже к началу июля русская армия не просто отступала, а откатывалась. Кроме того, убегая, солдаты повсеместно грабили дома и местных жителей, хватали всё, что можно было унести. Одним словом, происходило нечто совершенно дикое.