Читать книгу Лабиринт Агасфера. Фантастика, ужасы, былое и думы онлайн

– Представляешь – говорю я ему, закрывая ладонью трубку – Там чьи-то поминки, а я забыл, чьи…

Никита широко и клыкасто улыбается – за счёт худобы лица у него всегда зубы казались крупнее обычного – и вдруг закидывает голову, начинает дико и истошно выть – по волчьи или по собачьи…

*** ***

…И от этого воя я просыпаюсь. Этой ночью, в развалинах, когда нестерпимо выли одичавшие псы-людоеды, и снилась чёрт знает какая дребедень из далекого, невозвратимо минувшего прошлого, мне вспомнился доктор Эдвард Копаньский. В отличии от многих, ненавидящих покойного доктора, даже от тех, кто выкопал его из могилы и станцевал там джигу, я знал Копаньского лично, и оттого не так сильно его ненавидел.

Эдвард был человеком только условно. Для него пришлось делать инвалидное кресло по специальному заказу, потому что в стандартное он не вмещался. Некая путаница костей, где плечи, где спина – понять невозможно, но голову он держал прямо, и глаза смотрели вполне разумно.

Эдвард был «существом». Он существовал – но не жил. Как-то распрямить то, что он из себя представлял хотя бы для ровной посадки в кресле, хотя бы для того, чтобы голова торчала не над спиной, а над ключицами, не могла наша «передовая нано-медицина», которая, по правде сказать, вопреки рекламе, вообще мало что могла…

Копаньский происходил из богатого польского рода, когда-то шляхетского, затем масонского, жил (если это можно назвать жизнью) в Париже и был парижанином в третьем поколении. Его дед, гроссмейстер важной регулярной ложи, умер в возрасте 120 лет, да и то потому, что был застрелен при конфликте с якудзами. Его отец умер в возрасте 116 лет, ещё вполне моложавым человеком, потому что погиб в автокатастрофе…

Причина проста: вампиризм, модные тогда «стволовые клетки», вытяжки из нерожденных младенцев, превращающие лицо человека в жуткую бугристо-землистую маску, но тянущие и тянущие его земное бытие, как резину…

Эдвард родился таким, каким должен был родиться при этой «селекции». Он родился «головой на подставке». Не знаю, прилагалась ли к голове живая душа, но мыслила голова необыкновенно эффективно. Однобоко, но продуктивно мыслила! Копаньский с детства жил в компьютере, потому что по-другому жить и не мог. Мир компьютерного программирования стал для Эдварда главным, а может, даже и единственным миром…