Читать книгу Основы истории философии. Том первый – Философия античности онлайн

§33.

Необходимость выхода за пределы пифагорейской точки зрения проявляется, как только показывается, что на самом деле он хочет достичь чего-то совершенно иного, чем то, чего он достигает; ибо тогда он не является полным пониманием самого себя, каким должна быть философия. Стремление пифагорейцев, очевидно, состоит в том, чтобы сделать Единое единственным Абсолютом за счет и над множеством. Однако оно всегда оказывается диаметрально противоположным Множеству, а значит, согласованным с ним, простым коррелятом, отчего фактически перестает быть принципом. Математическая формулировка ее доктрины приводит ее к этому противоречию между волей и способностью, каким бы необходимым оно ни было. Если различие между принципом и началом мыслится как числовое, то, поскольку число есть число, не может не случиться, что оба они будут поставлены в один ряд; более того, поскольку высшее число содержит в себе низшее, а значит, больше его, может случиться, что отношение между принципом и началом, по крайней мере, окажется обратным. Поскольку пифагорейцы также обозначают множество как другое или движущееся и таким образом придают противоположностям значение одинаковых и постоянных, они сами начинают использовать качественные категории вместо количественных. Если вместо используемых ими категорий применить те, которые, как более абстрактные, лежат в их основе, – неизменное Бытие и изменяющееся или становящееся, – то дух не только поймет себя лучше, чем там, где он (ионянин) довольствовался общей первичной субстанцией вещей, но и сумеет сделать то, что ему не удалось сделать там, где (пифагореец) многообразные вещи были умножениями принципа. Как пифагорейцы представляют собой переходную ступень от физиологии к метафизике, так и элеаты представляют собой чистую метафизику в ее крайнем, антифизиологическом пределе.

Шарообразная форма, которую Ксенофан, как говорят, приписывает божеству по недостоверным сведениям, объяснима для тех, кому вселенная показывает божество, и может быть истолкована как следствие того, что ему отказано в множественности функций, а значит, и органов: «Оно полностью видит, полностью мыслит и полностью слышит». Там, где исключена всякая множественность, не может быть и речи о политеизме, где нет устава становления, о теогонии. Отсюда насмешки над народной областью, ненависть к Гомеру и так далее. Однако, как видно из рассуждений Фрейденталя, разрыв Ксенофана с политеизмом не является полным. Во всяком случае, поворот его рассуждений в сторону пантеизма хорошо различим.