Читать книгу Нефть и любовь онлайн

– Во время транспортировки станцию на скважину от тряски какие-то разъемные соединения отошли и в разъеме потерялся контакт, – сказал Андрей.

Я кивнул головой. Эту версию мы оба приняли. Хотя в нашей технической среде присутствие на главных пусковых этапах работы руководства считается плохой приметой и имеет название «эффект присутствия». Считается, во время присутствия начальства на ответственных моментах приводит к нестандартным и нештатным ситуациям из-за нервозности работающих исполнителей. Именно поэтому, как нам потом объяснили нефтяники, запуски скважин в работу производится именно поздним вечером или ночью, чтобы быть уверенными, что никакое начальство и проверяющие не приедут.

Второй запуск нашей установки производился днем. Мы заранее проверили работу двигателя в скважине до приезда руководства и когда они приехали, легко запустили установку в работу.

Уезжали со скважины все в хорошем расположении духа. Руководство улетело в этот же день. Мы улетали, как запланировали, на следующий день. Установка должна была проработать несколько месяцев. После чего нам обещали подписать акт о прохождении промысловых испытаний. При этом в акте нам собирались написать, что следующие поставки оборудования мы должны поставить с телеметрической системой, которую мы только собирались разрабатывать.

Когда мы вернулись, я увидел, как Юлик старается запустить свой источник питания в работу. Я подошел к нему, рассказал о том, как проходили испытания, и спросил, кивая на источник питания:

– Ну, что заработал?

– Нет, – сказал огорчено Юлик. – Не работает. И не понято, в чем дело. Я так делать больше не буду.

Это вызвало у меня улыбку, потому что именно так говорил Юлик, когда его схема вдруг начинала работать не так, как он предполагал.

В это время испытания наши конкурентов завершились неудачно. Их моноблок, длинной более двенадцати метров, куда входил и двигатель, и насос, и протектор и телеметрическая система не прошел испытания, потому что треснул, сломался, когда его загружали в скважину. Для того, чтобы опустить моноблок в скважины, они специально спроектировали ложе, которое им не помогло. Стало понятно, что конкуренты промахнулись с концепцией. Нельзя было делать оборудование моноблоком, в единой конструкции. При поломке двигателя, насоса, протектора или телеметрии, нужно было вынимать блок из скважины и везти на завод для ремонта. Оказалось, что в этой системе не был решен вопрос по ремонтопригодности. К тому же из-за высоких технологий с получением больших точностей оборудование получалось очень дорогим. Оставалось одно преимущество: добыча нефти на высоких скоростях до ста двадцать тысяч оборотов в минуту. Что тоже не оправдывалось из-за того, что повышался износ оборудования и еще при таких скоростях менялась структура нефти. Она из известной маслянистой фракции, превращалась в суспензию, обогащенную пузырьками, и количество добытого в связи с этим флюида не увеличивалось. Оптимальная скорость вращения двигателя с насосом составляла примерно шесть тысяч оборотов в минуту. Старый и опытный нефтяник Матвей Яковлевич Гаксбург, который нас курировал в нефтяной компании, оказался предельно прав, когда предлагал нам вести разработку в рамках применяемых, унифицированных устройств. Еще одним плюсом применения готовых устройств являлось использование готовой ремонтной базы.