Читать книгу Фантасофия… Академик мира сего… 2000—02 годы онлайн

– Не будет, Лёшка… – грустно признал Прокопий Порфирьевич.

– Из-за меня, да? Из-за того, что я такой?

– Из-за того, что вы все такие! Бунт поколений, Лёшка! В трудах Ортеги-и-Гассета…

– Это ещё кто такие? Тоже коммунисты?

– Да ладно, это не важно… Хрен с ним! Дело в том, что просто вы и не могли быть другими! Я очень старый – и только теперь понимаю, что вы другими быть не могли. Понимаешь – человек только потому и человек, что ошибается, делает глупости, подлости, ведет себя нерационально, в ущерб собственной пользе. У нас не было исторического права менять людей на машины…

– И что теперь будет, дед?

– А теперь ничего не будет.

– Меня заберут в армию, да?

– По крайней мере, отец твой сказал, что палец о палец не ударит в военкомате, чтобы тебя отмазывать…

– Ты думаешь, он обрадуется, если меня убьют чечены?

– Думаю, да.

– А ты, дед?

– Полагаю, что, скорее всего, нет. Но ведь у каждого своя судьба.

– Ладно, дед, ты не кипешуй тоже… Пусть забирают! Тебя ведь тоже могли убить на Плайя-Хирон!

Дед ничего не сказал. Оставил фрукты в авоське (совсем такие же, которые приносил Лёша Тане) и ушел.

***

Утекло ещё немного воды в реке времени. Пацанская субкультура спасла Лёшу Мезенцева от суда – поскольку «нормальным пацанам западло стучать ментам», ни одного заявления пострадавшие на Лёшу не подали. Но своей кары Лёша не избежал.

– Одумайся! – кричала отцу мать, снова близкая к кардиоцентру. – Это же твой единственный сын!

Но Сергей Витальевич стоял каменным истуканом, скорбный и черный, в душе уже похоронивший отпрыска. Он забрал ключи от домашнего сейфа, где лежали сбережения семьи Мезенцевых, и никому не выдавал их. Мать билась о сейф раненной птицей, плакала, умоляла, даже на коленях стояла – муж был непреклонен.

Лёшка по повестке, конечно, не пошел. За ним послали патруль. Отец-мазепа сам отпер дверь и пропустил патруль в Лёшкину детскую комнату. Два дюжих бойца взяли равнодушного Лёшку под белы рученьки и вывели навсегда вон. За щекой Лёшка держал папиросу с карибской марихуаной. В военкоматских камерах высушил её на батарее, засмолил – и когда дошла его очередь, тупо мотал головой, отвечая военкому односложно и пьяно: