Читать книгу Дуракаваляние, или Пробы пера в прозе и стихосложении онлайн

– Где достал?

– Не важно. Нужны?

– За сколько?

– Смотря что.

Товар вскоре нашел сбыт. На что пошли вырученные деньги, никто не знал, да и стоило ли, рассуждали ребята, совать нос в дела, тебя не касающиеся, когда без чужих – тысячи своих забот.

Из класса Алексей давно приметил Володьку Яковлева – невысокого и худого чернявого парнишку, со смуглым лицом и с глазами, в которых, мнилось, отражался целый мир. Он редко был весел, и, даже если смеялся, глаза оставались печальны и сосредоточенны. Владимир сочинял полные неизбывной грусти стихи, которые нравились Алексею, мечтавшему писать точь-в-точь такую же, трогающую за живое, музыку. Яковлев, доверявший Куницыну душевные творения, отчасти помогал ему тем, что подбрасывал материал для размышлений. Это сближало их, поэтому, когда Владимир попросил Алексея научить азам игры на гитаре, тот не отказал ему в помощи. Раза три в неделю Леша стал бывать в доме Володи, что сразу не понравилось его маме, желавшей видеть рядом с сыном иного друга, нежели Куницын. Нескрываемую неприязнь она не объяснила, хотя потом, незадолго до командировки, между ней и Володькой возник откровенный разговор.

– Сынок, Алексей пьет?

– Не знаю, а что? Что за вопросы ты задаешь?

– Да видела сегодня его. Шел с какими-то ребятами по улице, пьян, в руках – бутылки. Подумала: неужели вот так и мой сын где-то бродит?

– Что ты, мам? Перестань, ты же меня знаешь.

– Смотри, Володя! Сам должен понимать, оступиться легко, а вот потом…

– Мама! – повысив голос, оборвал разговор Володька. В комнате воцарилась натянутая тишина, лишь поздний осенний дождь из темноты стучал в окно.

На ноябрьские праздники школа выступала с концертом у шефов. Подготавливая совместно с Лешкой номер – балладу о не вернувшемся солдате, Володька вдруг поразился открывшейся в его друге особой артистичности исполнения. И, когда под щемящий аккомпанемент гитары он читал стихи, а сидящие в зале растроганные женщины-матери, проводившие сыновей в опаленный огнем и зноем Афганистан, не могли сдержать слез, Яковлев понял, что сильный телом, в чем-то грубоватый Куницын – чуткий и легко ранимый парень. А может, показалось? Может, это была лишь тонкая, искусная игра? Но для чего? Возражая самому себе и с самим собой соглашаясь, Владимир чувствовал, что в Алексее, в этом странном парне, молодецкая удаль, переходящая в опасное лиходейство и легкомыслие, никак не уживаются с небывалой душевностью. Словно непримиримые враждебные люди в нем ведут беспрерывное соперничество: если побеждает первый, Лешка пакостит, а если второй – готов ради другого разбиться в лепешку. Так оно и получалось.