Читать книгу ПатоГен онлайн

– Я бы тоже хотел знать, – ответил второй. – Хочешь забрать его вещи. Ты прав. Зачем оставлять добро. Ему не пригодится.

– Я не хочу его вещи. Я пытаюсь помочь?

– Крысолову, предложившему тебя завалить? – пнул второй тело первого. – Все правильно. От таких надо избавляться. Сдаст тем, кому собирался сбагрить твоё добро. Я не привык прощать и оборачиваться.

Хадис слушал законы нового мира и машинально расстёгивал клёпки на куртке первого. Мысли скакали в варварском танце: «Сдалась мне эта чёртова игуана. Анне и Дэну не место в этом поганом мире. Если сделать непрямой массаж сердца, то…» Случившееся не укладывалось в голове.

– Верх не бери. Дырявый. Сам видишь, дырявый, – усмехался второй.

– Я, – обессилев, Хадис сел рядом с телом.

«Первый хотел убить тебя. Второй защитил. Так какого же дьявола, ты рыскаешь по телу крысы», – поганые мыслишки выползли наверх, подмяв под себя желание помощи ближнему.

– Держи, – второй протянул ему ботинки, снятые с Крысолова – Я Залик.

– Хадис, – машинально взял он обувь убитого одной рукой и пожал освободившуюся ладонь другой.

Шершавая сила сдавила пальцы Хадиса и, почувствовав грань между доказательством превосходства и предложением дружбы, замерла, отпустила.

– Давай выдвигаться. Скоро тигры учуют кровь и тогда не спастись. Утащат в дебри.

Хадис сглотнул ставший поперёк горла ком и постоянно озираясь поплёлся за Заликом. Радость от обретённой истины сменилась смятением и страхом. Слишком резким был контраст между безопасными бетонными коробками и диким животным миром. Хадис и Залика причислил к животным. Не мог один убить другого за помысел. Человек не мог убить человека.

Ветки деревьев хлестали по лицу, колючий кустарник впивался в одежду, неровная поверхность уходила из-под ног, но запах ночной свежести был божественным. Ради одного глотка можно потерпеть все злоключения. Хадис преклонялся перед лесом: живым организмом, поющем и клокочущем на разные голоса. Хтонический ужас очнулся и взял верх над вдолблённой в голову мнимой человеческой властью. Хадис впервые, после «карнавальной» чумы, почувствовал свою никчемность. Несколько минут назад он легко мог оказаться на месте Крысолова, а сейчас идет через лес с убийцей и восхищается своей незначительностью.