Читать книгу Моя навеки, сквозь века онлайн

 Он просто любил меня, а я любила его.

 Это не было удобством, приспособленчеством, выгодой. Единение душ – вот что это было. Он не смог бы без меня, а я не хочу жить в мире, где нет его.

 Мы шли в полной тишине, слыша только хруст снега под ногами. Если мой Вася здесь, если это он, я готова на что угодно, чтобы прожить с ним хотя бы день, даже если это будет только один, последний день.

 Особенно сейчас. Пусть он меня не знает, пусть и не подозревает, как может меня любить, я смогу показать – моя рука на его локте, широкий шаг, что стал сейчас чуть уже для моего удобства, кроткие взгляды, полные ничем неприкрытого любования.

 Однажды он уже меня полюбил. Полюбит вновь.

 У меня не было времени и возможности думать об этике и морали. Только на днях он водил меня по Невскому и так рассказывал об убийстве, случившемся сто двадцать лет назад, что я будто видела и прокурора, чья честность многим стояла поперёк горла, трёх его пуделей, резвящихся в снегу, его смерть. И обезумевшую женщину, на руках которой умирает её муж…

 Вася любил историю. Мы смеялись, что, как только закончим ремонт, заработанных денег нам уже хватит на спокойную старость, а он пойдёт преподавать. Он рассказывал об этих людях так, что я видела их перед глазами: их жизни, их судьбы оживали, переставая быть безликими статьями из википедии. Даже я, технарь до мозга и костей, инженер, видящий уродство его Петербурга, даже я заразилась его любовью к старым зданиям, но больше к их истории.

 Я просто не смогла смолчать, когда услышала, что эта женщина ещё не рыдала над телом расстрелянного мужа, что всё можно исправить. Что Павлов будет жить и работать дальше…

 А уж когда там, на мосту, он, такой счастливый, всё с той же, чуть одержимой улыбкой рассказывал, что убийства не случилось, я чётко поняла, что все положенные принципы о людях, которые не родятся, законах, которые не примут… всё это идёт на хрен, потому что он может жить. И я в лепёшку расшибусь, чтобы не случилось той войны, из-за которой ему придётся бросить дом и умирать в одиночестве.