Читать книгу Хрупкие дети Земли онлайн

III.

 Вечер был теплым и шумным. Высокие деревья клонились под порывами сильного ветра, поверяя ему свои длинные, мощные ветви. Уильяму нравилось гулять здесь, в саду возле дома Авы Полгар. Легкая усмешка, неразличимая в окружающей темноте, легла на его тонкие губы. Подумать только, какой удивительной может быть жизнь! От стеклянной клетки до… дома из стекла. Да, он не был уютным, скорее, даже слишком большим, высоким и пустым, но не ему, андроиду, вырванному из невидимых шипящих струй газового распылителя, судить об уюте, верно? Лицо Уильяма исказилось от воспоминаний. Думать об этом не хотелось, но эти файлы памяти, хотя и были стерты прежде бесчисленное множество раз, оказались гораздо сильнее тех импульсов, которые робот подавал своему электронному мозгу, приказывая ему игнорировать старые данные.

Андроиду хотелось только одного – быть по-настоящему вольным, высоко поднимать голову вверх, и слушать, чувствовать, осязать и впитывать в себя ночной ветер, – все ночные ветра, что может подарить ему эта странная, удивительная земля, на которую он выбрался в самый последний момент. Жизнь опьяняла Уильяма.

Ничего лучше не существовало, и быть не могло: земля, ветер и… свобода! Звезды над головой, – смотри хоть каждую ночь, смотри сколько хватит сил и зоркости твоих удивительных глаз, до этого знакомыми с миром людей только по усеченному квадрату мутного окна в высокой тюремной стене.

Когда он сидел там, внутри стеклянной одиночной камеры, где едва хватало места для нескольких шагов, то видел только обрывки мира: светлый и шумный – ото дня, темный и прохладный – от ночи. Исключение составляли те сутки, которые он, как и другие роботы серии David-8 проводили в кабинете Требли.

Сектор FD, блок D… fucking dead. Чертовы мертвецы.

Так люди окрестили андроидов, приговоренных к боли и смерти только потому, что это служило неплохим развлечением для заскучавших охранников. Издевательства над роботами, долгие и медленные, неплохо забавляли пятерых ублюдков, помогая им убить время очередной ночной смены, и пробуждая дремавший в них до этого времени изощренный садизм. Они, эти люди, вообще любили слова и названия. А Уильям очень хорошо помнил их взгляды.