Читать книгу Вермут онлайн
- Алекс Алый,
- июнь 2024
1
Ярослав медленно брёл по улице. В наушниках шумела какая-то музыка. С деревьев, медленно кружась в воздухе, падали жёлтые и красные листья.
Медленно поднималось солнце. Медленно брели по другим дорожкам такие же, как он, унылые и одинокие люди.
Листва шуршала под ногами. Тёплый сентябрьский ветерок трепал волосы. Было утро.
Но вот показалось здание школы. Ярослав тяжело вздохнул. Вынул наушники. Зевнул. Огляделся.
Крыльцо школы вновь было перекрашено. На этот раз – в жёлтый. Ярослав усмехнулся: «Ещё бы в голубой покрасили!».
У двери – домофон.
«Какие же дебилы! – подумал Ярослав. – Нахуя они прилепили сюда эту хреновину! От терроризма! Терроризм – только так…»
Он вошёл в здание школы.
«Ещё и эта дурацкая арка. Всё равно меня пропустят, даже если пистолет в кармане. Защитники, блин, от терактов.»
– О, Ярик!
– Ярослав!
– Ярославушка мой!
– Мой зайчик!
Одноклассницы наперегонки бросились к вошедшему.
«Ну вот, – подумал Ярослав, обнимая Алину, – как всегда – первыми шлюхи встречают.»
– Ярик, а ты принёс мне шоколадку? – спросила Вика.
– А мне, зай?
– Как ты дошёл, мой котик? – зачем-то спросила Варя.
– Хорошо, моя собачка. – в тон ей ответил Ярослав.
– Ты уже подрочил сегодня? – осведомилась Полина.
Девочки расхохотались.
– Ну? – спросила Кристина, глядя на Ярослава.
– Нет. – ответила Полина на свой вопрос, сделав грациозное движение. – Нет. Он же не занимается такими делами. «Его руки чисты от скверных занятий».
Взрыв безумного хохота повторился.
Ярослав начал зашнуровывать кроссовки, мысленно проклиная себя за эту самую злополучную строчку. А всё – ещё с прошлого учебного года, когда он опубликовал на своей странице Стихи.ру следующее четверостишие:
Мои колени чисты от девушек.
Мои руки свободны от объятий.
И пускай они просят хлебушек.
Они чисты от скверных занятий.
И кто-то прочитал это и рассказал другим. Кто-то услышал, по-своему интерпретировал. И разнёсся слух, что «Ярик не делает это». А ведь четверостишие было написано давно. Когда ещё он – Ярослав – был совершенно другим человеком. Когда он был, или, по крайней мере, считал себя писателем. Когда он действительно страдал и был рад этому страданию. А вот теперь!.. Теперь всё было совсем по-другому…