Читать книгу Падение дома Ашеров онлайн

Одну из фантасмагорий, созданных кистью Ашера и несколько менее отвлеченных, я попробую хоть как-то описать словами. Небольшое полотно изображало бесконечно длинное подземелье или туннель с низким потолком и гладкими белыми стенами, ровное однообразие которых нигде и ничем не прерывалось. Какими-то намеками художник сумел внушить зрителю, что странный подвал этот лежит очень глубоко под землей. Нигде на всем его протяжении не видно было выхода и не заметно факела или иного светильника; и, однако, все подземелье заливал поток ярких лучей, придавая ему какое-то неожиданное и жуткое великолепие.

Я уже упоминал о той болезненной изощренности слуха, что делала для Родерика Ашера невыносимой всякую музыку, кроме звучания некоторых струнных инструментов. Ему пришлось довольствоваться гитарой с ее своеобразным мягким голосом – быть может, прежде всего это и определило необычайный характер его игры. Но одним этим нельзя объяснить лихорадочную легкость, с какою он импровизировал. И мелодии, и слова его буйных фантазий (ибо часто он сопровождал свои музыкальные экспромты стихами) порождала, без сомнения, та напряженная душевная сосредоточенность, что обнаруживала себя, как я уже мельком упоминал, лишь в минуты крайнего возбуждения, до которого он подчас сам себя доводил. Одна его внезапно вылившаяся песнь сразу мне запомнилась. Быть может, слова ее оттого так явственно запечатлелись в моей памяти, что, пока он пел, в их потаенном смысле мне впервые приоткрылось, как ясно понимает Ашер, что высокий трон его разума шаток и непрочен. Песнь его называлась «Обитель привидений», и слова ее – может быть, не в точности, но приблизительно – были такие:

• Божьих ангелов обитель,
• Цвел в горах зеленый дол,
• Где Разум, края повелитель,
• Сияющий дворец возвел.
• И ничего прекрасней в мире
• Крылом своим
• Не осенял, плывя в эфире
• Над землею, серафим.

• Гордо реяло над башней
• Желтых флагов полотно
• (Было то не в день вчерашний,
• А давным-давно).
• Если ветер, гость крылатый,
• Пролетал над валом вдруг,
• Сладостные ароматы
• Он струил вокруг.

• Вечерами видел путник,
• Направляя к окнам взоры,
• Как под мерный рокот лютни
• Мерно кружатся танцоры,
• Мимо трона проносясь;
• Государь порфирородный,
• На танец смотрит с трона князь
• С улыбкой властной и холодной.

• А дверь!.. Рубины, аметисты
• По золоту сплели узор −
• И той же россыпью искристой
• Хвалебный разливался хор;
• И пробегали отголоски
• Во все концы долины,
• В немолчном славя переплеске
• И ум, и гений властелина.

• Но духи зла, черны как ворон,
• Вошли в чертог —
• И свержен князь (с тех пор он
• Встречать зарю не мог).
• А прежнее великолепье
• Осталось для страны
• Преданием почившей в склепе
• Неповторимой старины.

• Бывает, странник зрит воочью,
• Как зажигается багрянец
• В окне – и кто-то пляшет ночью
• Чуждый музыке дикий танец,
• И рой теней, глумливый рой,
• Из тусклой двери рвется – зыбкой,
• Призрачной рекой…
• И слышен смех – смех без улыбки.

Помню, потом мы беседовали об этой балладе, и друг мой высказал мнение, о котором я здесь упоминаю не столько ради его новизны (те же мысли высказывали и другие люди), сколько ради упорства, с каким он это свое мнение отстаивал. В общих чертах оно сводилось к тому, что растения способны чувствовать. Однако безудержная фантазия Родерика Ашера довела эту мысль до крайней дерзости, переходящей подчас все границы разумного. Не нахожу слов, чтобы вполне передать пыл искреннего самозабвения, с каким доказывал он свою правоту. Эта вера его была связана (как я уже ранее намекал) с серым камнем, из которого сложен был дом его предков. Способность чувствовать, казалось ему, порождается уже самым расположением этих камней, их сочетанием, а также сочетанием мхов и лишайников, которыми они поросли, и обступивших дом полумертвых дерев – и, главное, тем, что все это, ничем не потревоженное, так долго оставалось неизменным и повторялось в недвижных водах озера. Да, все это способно чувствовать, в чем можно убедиться воочию, говорил Ашер (при этих словах я даже вздрогнул), – своими глазами можно видеть, как медленно, но с несомненностью сгущается над озером и вкруг стен дома своя особенная атмосфера. А следствие этого, прибавил он, – некая безмолвная и, однако же, неодолимая и грозная сила, она веками лепит по-своему судьбы всех Ашеров, она и его сделала тем, что он есть, – таким, как я вижу его теперь. О подобных воззрениях сказать нечего, и я не стану их разъяснять.