Читать книгу Жизнь. Инструкция по применению онлайн

– Знаешь, Рендон, это незнание было тебе на благо. Ты столько переживал: слушанье, больница, встреча с Сарисом…

– «и отчаянный роман вашего мужа,» – думал я про себя.

– Потрясение, ухода твоей матери из Виоса, могло уничтожить тебя. Я поступила так, потому что это было правильно. – На её лице не выражалось никаких чувств. Говорила она строго и сухо. Я хотел было выпалить, что нужно это было только ей, но не стал.

– Ты должен будешь прийти ко мне и дать показания.

– Какие показания?

– По поводу ухода матери, конечно! Как ты думаешь, почему Эмилия ушла? Может быть её заставили или она получила вести из того мира? – Николь пыталась заставить меня беспокоиться за маму.

– Думаю она этого просто захотела.

– Из-за отца? – Это было слишком, я почти не мог сдерживать ярость, а она сидела абсолютно хладнокровная.

– Да, из-за отца, она его любила, – я не знал, что говорю. Если кому-то и стоит выяснять мотивы ухода мамы, то это мне. Но никак не этим людям.

– Когда вы разговаривали в последний раз?

– Это уже допрос?

– Нет, наши разговоры никогда не перерастут в допросы. – Николь посмотрела на меня, я не реагировал.

Во тьме, которую рассекал суперкар, пролетали деревья, одиночные домики возле ферм, бескрайние поля. В детстве я любил бегать по этим полям. Бежишь сквозь высокую траву, оказываешься за островком высоких деревьев, а там новое зеленое море. За тобой гонятся чудовища: Макс и папа. Макс громко лает, но ты не обращаешь внимание. А собака становиться всё ближе. И набрасывается на тебя.

И вот мы в смятой траве перекатываемся, я пытаюсь побороть пса, он беззаботно играет. Отец прибегает через несколько секунд, он запыхается и кидается к нам. В этой куче-мале мы смеемся, кидаемся травой, играем.

Я смотрел в окно, горечь потери тех времен поглощала меня, но плакать я больше не хотел. Я ненавидел систему, которая заставила меня отказаться от Макса, которая вынудила уйти сначала моего отца, а теперь ещё и маму. Весь мир был жесток ко мне, у меня не было книги Жизни и меня унижали.