Читать книгу Белый капедан онлайн

– Уж не производство ли французских сыров из заплесневевших сербских отбросов вы имеете в виду?

– А что, есть чем гордиться. Это было гениальное предприятие, жаль, что так быстро прогорело. Не получилось из меня лавочника, как не получилось садовника и промышленного рабочего в сарае у Савича.

– Умения ваши, ротмистр, в мирной жизни никому не нужны, а войн в ближайшем будущем не предвидится, потому что после той последней войны никакие большие войны уже невозможны, поскольку приведут к уничтожению всего человечества. Да, да, ротмистр, не притворяйтесь удивленным – никакие ваши воинские умения не смогут пригодиться в войне, в которой с аэропланов будут выпущены смертоносные газы, уничтожающие целые города. Наган пригодится вам только для того, чтобы быстренько застрелиться, избегая мучений.

– А война с большевиками?

– С большевиками, ротмистр, никто воевать не будет. Кончено. Некому с ними воевать. Обнесут большевиков забором и будут ждать: то ли они там сами себя перестреляют, то ли переродятся во что-то новое, еще неведомое. Но в любом случае вам, ротмистр, там места не будет. Так что никаких достойных занятий не предвидится. Унылая пустота. Холод и нищенское похабное прозябание. И тут самое главное – осознать этот факт и завершить игру достойно, без ненужного пафоса и громких восклицаний.

– А вот, наверное, какое-то письмо нужно будет все-таки написать, во избежание ненужных хлопот у непричастных ко всему этому людей?

– Ну что ж, письмо написать надо. С этим спорить не приходится. Хотя писем таких я писать не люблю, не умею, и представляется это мне весьма тягостной задачей. Но облегчает написание письма тот факт, что наследников у вас, ротмистр, нет, да и наследства, собственно говоря, тоже. Револьвер конфискует полиция, а прочее барахло никакой ценности не представляет. Все, что у меня есть ценного, можно повесить на парадный мундир. Надеюсь, похоронят меня именно в нем.

– Надежды юношей питают… Не выпить ли вам, ротмистр, коньяку?

– Непременно!

И ротмистр Кучин, обсудивший сам с собой последний в его жизни серьезный вопрос, и во всем сам с собой согласившийся, с ласковой печалью посмотрел на рюмку и выпил.