Читать книгу О войне написано не всё. Главные сражения Великой Отечественной войны онлайн

В ходе начавшегося наступления 5 – 6 декабря 1941 г. немецкие войска стремительно отбрасывались от стен столицы, в мире поражение Германии под Москвой воспринималось с воодушевлением, хотя германская пропагандистская машина делала всё, чтобы информация о крахе блицкрига не имела широкого распространения. Сыграло роль выступление Сталина 7 ноября во время парада войск на Красной площади о своей решимости вести войну до победного конца. Данное заявление носило не только пропагандистский характер для поднятия боевого духа в стране и армии – это было послание для всего мира о твёрдой уверенности в победе над Германией. Ответственность, возложенная на Советский Союз, заключалась не только в победе на фронте, но и в демонстрации всему миру, что военную германскую машину можно побеждать. И победа под Москвой стала отправной точкой в будущих успехах на всех направлениях Второй мировой войны.

Важно отметить политическое значение обороны столицы Советского Союза для международного сообщества в лице США и Британии. Так как в условиях оккупации почти всех европейских стран, они были единственными

союзниками СССР. От того, как долго и где будут происходить боевые действия, зависело участие в войне этих стран. Конечно, ещё в конце 1941 года в Советский Союз начали поступать первые поставки по ленд-лизу, предусматривавшие поставку лишь сырья для советской техники, но уже декабрьские бои показали, что в большей степени Красная армия нуждается в танках, самолётах и автомашинах, которые были необходимы для быстрого и удобного снабжения войск, мобильного перемещения по участкам фронта. В случае потери Москвы, снабжение было осложнено протяжённостью территорий и слабой сетью дорог в глубине СССР, а при удерживании Москвы снабжение приходило централизованно и без задержек. В интервью писателю Константину Симонову, маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков ответил: «Больше всего из минувшей войны мне запомнилась битва за Москву». В 1945 году на Нюрнбергском процессе у фельдмаршала Вильгельма Кейтеля советский обвинитель Роман Руденко спросил, когда вы поняли, что план Барбаросса провалился, в ответ Кейтель сказал лишь одно слово «Москва».