Читать книгу Антра – наследница неба. 3—4 онлайн

Поездка в европу в 1716—1717 годах была связана, прежде всего, с северной войной, но и не только – Пётр уже давно задумал, как сострил кто-то из российских историков, «похищение европы». сломав своей исполинской волей старую московскую русь, он приступил к невиданным реформам – как геополитическим, целью которых стал выход к морям на севере и на Юге россии, так и научно-промышленным. Вот почему его интересовали, не только кораблестроение, но и мануфактуры, металлургические и оружейные заводы, а кроме того астрономия, медицина, анатомия, земледелие и многое другое. он тысячами завозил в россию иностранных специалистов, суля заработки несравнимые с европейскими.

В Голландии в июле 1697 года Пётр познакомился с лейбницем, которому было в ту пору уже за пятьдесят. Знакомство с лейбницем возобновилось в 1711 году. они встретились в Карлсбаде (Карловых варах), где Пётр проходил лечение водами. там в возрасте тридцати девяти лет он не гнушался физическими упражнениями и однажды верхом без седла взобрался на самую высокую гору в окрестностях Карлсбада. там и поныне стоит обелиск в честь сего подвига со стихами жуковского.

скорее всего, в Карлсбаде лейбниц и набросал Петру план реформы учебного дела и проект учреждения Петербургской Академии наук. именно в 1711 году Пётр в сопровождении лейбница совершили поездку в теплиц и дрезден. Во время этой поездки план создания Академии наук был разработан во всех подробностях. тогда же Пётр принял лейбница на русскую службу и назначил ему пенсию в 2000 гульденов. «Покровительство наукам всегда было моей главной целью, – писал лейбниц, – только не доставало великого монарха, который достаточно интересовался бы этим делом».

от Учителя, из газет, а теперь

уже из последних рассказов очевидцев – Антуана, Гастона и Пьера – Антра многое узнала о русском царе. её поразило признание Петра в ответ на обвинения в невероятно жестокой расправе над стрельцами в 1698 году в Москве. он, по свидетельству лица, присутствующего при разговоре, сказал следующее: «С другими европейскими народами можно достигнуть цели человеколюбивыми способами, а с русскими не так: если бы я не употреблял строгости, то давно бы уже не владел русским государством и никогда бы не сделал его таковым, каково оно теперь. Я имею дело не с людьми, а с животными, которых хочу переделать в людей».