Читать книгу Антра – наследница неба. 1—2 онлайн

* имеются в виду три ветви монотеизма: иудаизм, Христианство, ислам.

** Автор гипотезы – английский астрофизик Фрэд Хойл, 1949 г.

8

ности и необъяснимого страха, парализующего сознание. Когда же такой провал в неосознанное случился с ним в первый раз? он часто ездил на международные собрания учёных и многих иностранных коллег знал в лицо, со многими установились дружеские отношения. так, он часто встречал двух чехов. Когда-то, лет двадцать назад, он сошёлся с ними на симпозиуме физиков, устроенном на Чегете. Парни, как и илья, были заядлыми альпинистами, и после окончания работы симпозиума они вместе успели сделать пару несложных восхождений. одного из них звали Франтишек. Крепкий светловолосый парень, как оказалось, астрофизик, специализирующийся в области радиоастрономии. Второй чех, Карел, подшучивал над Франтой – у того сорвался роман с одной красивой француженкой. илья вспомнил: да, там была женщина-физик, кажется, из сорбонны. очень серьёзная. доклад её был настолько осложнён громоздким математическим аппаратом, что запомнить его на слух было невозможно.

В перерыве илья разыскал эту француженку, чтобы попросить репринт её доклада. он подошёл к ней… и потом? да! он посмотрел ей в глаза… и провалился. Это была бездна, тёмная, затягивающая, как омут. но главное, он читал в этих глазах такую боль, такую безысходность, что у него самого потемнело в глазах. он пришёл в себя через несколько мгновений, но её уже не было. Потом он увидел её ещё раз, издали. илья почти забыл черты её лица, помнил только, что оно было красиво, обжигающе красиво. ей можно было дать лет 30—35, не более. У него осталось чувство невосполнимой утраты. так бывает, когда неожиданно вспоминаешь о недавней смерти близкого человека. он с детства не переносил траурные звуки шопеновского марша, и этот неожиданный провал в состояние глубокой скорби, вот так, на ровном месте, сильно напугал его, и он долго не мог избавиться от чувства тоски и тревоги, переходящей в приступ необъяснимого страха.

и вот, спустя двадцать лет, здесь, в риме, его настиг такой