Читать книгу Умопомрачение онлайн

Ерта сразу по окончанию декретного отпуска взяла отпуск по уходу за ребёнком до трёх лет и могла себе позволить сидеть дома с малышом. Их семья жила в многоквартирном доме, где жили люди разных национальностей. Враждебности внешней никто из соседей ни к кому не проявлял, но Ерта всё равно боялась поджога какой-либо квартиры в их доме, поэтому у них с мужем были собраны сумки. Случись что – можно будет быстро покинуть жилище, унося документы и вещи первой необходимости.

Сегодняшний день не обещал принести какие-либо неприятности, но Ерта то и дело подходила к плотно закрытому окну и с беспокойством вглядывалась в улицу за стеклом. Пока беспорядки были вдали от их дома. Как долго их дом ещё продержится вне конфликта? Она была албанкой по национальности, поэтому на неё и её семью легла тень националистов, а если она будет открыто придерживаться своих «югославских» принципов, то обозлятся албанцы, проживающие в доме. Из этих соображений Ерта была со всеми соседями вежливой, но в разговоры не вступала. Так их не тронут. «Пока не тронут», – поправляла она себя. Ерта поёжилась, представив, что с ними могут сделать, и быстро отошла от окна к ползающему по полу маленькому Рилинду, чтобы сесть рядом с ним. Ребёнок, не ведая о драматических событиях, разворачивающихся за стенами квартиры, мирно исследовал мир вокруг себя. Искренне улыбнувшись матери, он протянул к ней свою пухлую ручонку и пустил слюну из своего ротика с первыми зубами. Быстро справившись с обуревавшими её чувствами, Ерта улыбнулась сыну в ответ и, взяв его на руки, стала играть с ребёнком, дожидаясь мужа с работы.

***

Мерджиму не так повезло, как его жене: он должен был кормить семью, а значит каждый день выходить на улицу и заботиться о продуктах и прочих необходимых семье вещах. К тому же, будучи врачом, он оказывал помощь пострадавшим, кем бы они не были. Чаще всего в больницу поступали простые жители города, оказавшиеся не в том месте и не в то время. Иногда требовалось оказать медицинскую помощь какому-нибудь солдату, если ему нужна была срочная помощь, а военные медики были далеко. Но вот он увидел в окно, как в больницу доставили юношу. Окровавленного молодого человека вели под конвоем четверо вооруженных солдат. «Ну, вот, кажется, мой первый националист пожаловал, – между прочим подумал Мерджим. – Не многовато ли для одного парня конвоиров?» Мерджим оценил физическую форму арестованного как весьма посредственную. Тем временем все пятеро вошли в здание и пропали из поля зрения врача. Отойдя от окна, врач нервно помассировал виски, чувствуя гулкий стук пульса в них. Он почему-то занервничал. С чего вдруг? Он обработал множество ран и провёл ещё больше осмотров, волноваться причин не было. И тем не менее, он волновался. Ещё никогда в его жизни не было такого напряженного месяца. Погромы, столкновения, ненависть и страх на улицах города, беспокойство за жену и ребёнка, остающихся одних – всё это закручивало нервы в тугой узел. Чувства неконтролируемо метались от сочувствия к националистам из-за осточертевшего социалистического уклада жизни до возмущения методами косовских албанцев и понимания необходимости сохранения страны, а потому душа буквально рвалась пополам. Хотелось что-нибудь бросить об стену. Хотелось закричать. Как сейчас, например. Мерджим сжал кулаки и зубы, закрыл глаза и сосчитал до десяти. Это помогло. Слава богу, что он не поддался разрастающемуся безумию на улицах и не присоединился ни к одной из сторон! Конечно, не малую роль в этом сыграла его жена с её убеждениями, но ведь и он тоже далеко не дурак…