Читать книгу У Мирона был Colt's онлайн
Виной тому, что Тимофеечкин стал таким ярым фаталистом, конечно же, был Илья Ильич. Этот полусумасшедший эзотерик вбил в голову ещё маленького Мирона немало всякой сверхъестественной чуши. И, будучи уже взрослым богатым мужчиной, Тимофеечкин-младший верил в благословение Santa-Novia, в судьбу, в то, что он должен встретить свою истинную любовь, и в свою исключительно всё с той же непоколебимой силой, как и в свои двенадцать лет.
Душевные терзания мучили его, когда ему было едва за двадцать, и сейчас, стоя уже почти на пороге своего тридцатилетнего юбилея, он все так же страдал из-за несбывшихся мечт и из-за неудовлетворенных амбиций.
Когда Роза Михайловна открыла ему дверь, он понял, что мать по-прежнему страдает тоже. В детстве он и Зойка были главной причиной ее бед. И теперь, когда дети поразъехались и вполне себе неплохо устроились в жизни, казалось бы, можно и расслабиться, забыть белые обиды и жить в своё удовольствие. Но стоило Мирону бросить беглый взгляд на мать, и он понял, что она ни на один день, ни на один час не выходила из своего любимого, самого комфортного для себя образа – образа страдающей жертвы.
В китайском синем шёлковом халате с вышитой золотыми нитями огромной жар-птицей на всю спину. За эти пять лет, что они не виделись, она заметно прибавила в весе. Как говорят в народе, «обабилась», но фигура «песочные часы», которой наградила ее природа, позволяла Розе выглядеть аппетитной красавицей. И даже округлившиеся лицо и второй подбородок её не особо портили. Волосы были замотаны в огромную чалму из нежно-розового банного полотенца, и Мирон не мог видеть, что она теперь носит короткую, но все такую же кудрявую прическу, а волосы красит в цвет «Красное дерево». От Розы шёл яркий запах лавандового мыла, и Тимофеечкин с неожиданной горечью подумал о том, что мать сейчас переоденется и уйдет куда-нибудь специально, чтобы не пришлось общаться с ним.
А ещё он подумал, что хороший сын после пяти лет разлуки наверняка принёс бы матери как минимум цветы и тортик, и чувство обиды сменилось стыдом и неловкостью, и, чтобы скрыть это, он воскликнул с наигранной радостью: «Здравствуй-здравствуй, мамочка! Я так соскучился!» Тимофеечкин обнял мать, та зарыдала, и он на мгновенье даже понадеялся услышать от неё что-то нежное и доброе. Но Роза Михайловна ни на йоту не изменилась и с порога перешла к упрёкам: