Читать книгу У Мирона был Colt's онлайн

Но Илья Ильич считал иначе и всегда с радостью и в подробностях вспоминал, как впервые встретил своего инициатора. Тогда-то Мирон с удивлением узнал, что имя, данное при рождении у его великовозрастного друга, было совсем другое и не Сухинин он вовсе. Просто дед всякий раз, когда переезжал с места на место, менял имя и фамилию с намерением скрыть свою истинную личность, дабы не пугать людей своим подозрительным долголетием.

Дед мог часами и во всех подробностях вспоминать белые годы. Чувствовалось, что мысли о прошлом доставляют старику неподдельную радость.

Да и Мирон слушал его воспоминания с упоением. Как, впрочем, и всё, о чем говорил ему дед.

Он слышал его историю так часто, что уже и сам мог пересказать ее слово в слово, ну, конечно, только в те моменты, когда морок забытья не затуманивал его разум, и в памяти всплывали моменты, когда Илья Ильич, расположившись на лавочке в своём яблочном саду или в любовном кресле у окна в своей спальне, или на террасе, или в беседке, где они обычно вдвоём передавали дождливую или слишком знойную погоду, тогда Илья Ильич с головой погружался в прошлое и рассказывал Тимофеечкину о том, как он увлёкся эзотерикой и обрёл воистину магистерскую силу.

Тогда мне было пятнадцать лет. Родители мои были крестьянами, и меня с малолетства приучали к крестьянскому труду. Тогда особых поблажек детям не делали, и каждый трудился по мере сил своих, чтобы самому было что поесть и семье своей помочь прокормиться, младшим братьям и сестрам, которых у меня было двенадцать, а я тринадцатый.

Если считать с конца, ну а если по старшинству, тогда выходит, что самый старший. Да и по годам, по тогдашним меркам, пятнадцать лет – уже считай взрослый мужик.

Пора уж мне было о невесте задуматься. Но, несмотря на это, детское любопытство ещё было сильно во мне. И когда бродячий цирк проезжал по нашей деревне в Тобольск, то удержу никому не было, как меня тянуло в то поле, где артисты со своей кибиткой расположились на постоянной. Особенно диковинно было мне видеть клетку с церковным медведем. Мишка был небольшой, да и вообще-то смирный, и, если б я не полез однажды ночью к нему морковиной угощать, ничего, быть может, и не случилось бы. А так вот видишь, Топтыгин, вместо благодарности, приобнял меня так, что я с тех пор головы не могу поднять. Благо циркач-дрессировщик спас меня. Родители думали, что я умру. Но Яков Степанович, хозяин медведя, выходил меня. Конечно же, не просто так, а с помощью магического амулета, могущего исцелять всякие болезни.