Читать книгу Пересадка в Стамбуле. Повести онлайн
Началась ежемесячная отдушина от сытой до пресыщенности, но унылой жизни. С бабками было интересно. Однако воспитанному на поэзии Серебряного века, слышавшему в кругу знакомых поэтов хорошие и очень хорошие, посредственные, плохие и очень плохие стихи Олегу Александровичу старушачье творчество казалось жалкой поделкой. Иной раз хотелось встать, разнести неумелые, подчас нескладные вирши. Но понимал, что жизнь заставила этих талантливых женщин заняться поэзией лишь на склоне лет. Поэтому всегда хвалил. Лишь когда вещь была совсем никакой, говаривал:
– Я – прозаик, а не поэт. Могу ошибиться. Но, на мой взгляд, Ахматова или Цветаева, или Агния Барто (когда речь шла о стихах для детей) сделали так-то и так-то. Это – мнение прозаика. А решать вам – профессиональной поэтессе.
Читал и свои рассказы, неиспользованные куски несостоявшегося сценария. Бабульки полюбили Олега Александровича. А вот, дедок – Виктор Ерофеевич ревновал, что внимание поэтесс переключилось на более молодого, фигуристого, хоть и лысеющего брюнета. Даже как-то вспылил, когда Олег сравнил его с Игорем Северяниным:
– С этим подручным буржуазии меня в один ряд ставить не надо!
– Вообще-то признанный классиком Игорь Северянин гордился тем, что был вне политики…
– Всякая литература глубоко политична! А Северянин уводил своим творчеством, если его можно так назвать, от классовой борьбы. Что было на руку капиталистам и помещикам.
– Зато здесь вы похожи на Константина Михайловича Симонова, – попытался прекратить дискуссию Олег.
– Симонов мне подойдёт! Наш был поэт – советский до мозга костей.
Нежданно-негаданно позвонил председатель областного отделения Союза писателей.
– Есть мнение, Олег Александрович, рекомендовать вас в члены Союза. Подъезжайте! Оформим заявление, необходимые документы. Не забудьте паспорт и список ваших публикаций!
– Надо же! Москвичи сколько лет меня в упор не видели, а здесь сами нашли! – поделился радостью Олег с подругой.
– Если бы ты знал, сколько я пожертвовала на развитие Союза! Но, чем бы дитя не тешилось… – как-то недобро ответила Антонина Витальевна.