Читать книгу Русалим. Стихи разных лет онлайн
- У чо́рной ограды он встанет на Страшном суде —
- из гроба под тополем серым – на белом ветру,
- и снег, незаметный на белой его бороде,
- взойдёт по лицу, улетая куда-то в дыру.
- И спросит Господь, разминая сухую ладонь,
- как будто не зная, сощурившись, трогая бровь:
- «Что значит в груди твоей, грешник, горящий огонь?»
- И скажет он Господу: «Господи, это – любовь».
- «Любовь, говоришь… Но она не любила тебя,
- и с тем отправляется ныне из царства теней
- под новое небо, – заметит Господь, теребя
- на тополе ветку, – и ты не увидишься с ней».
- «Ну что ж, это новость. – промолвит представший. – Ну что ж.
- Но хватит вполне и того, что сокрыто внутри.
- Мой Боже, Господь мой, итожа, скорее итожь.
- Где дверь, что назначена мне? Я иду. Отвори».
- И ступит – не горбясь, собой зачеркнув окоём, —
- по новой земле, распростёртой под снегом и без.
- А та, о которой сказали, останется в нём —
- как вжитый в ключицу титановый штифт-саморез.
«Сугдея, Солдайя иль Сурож…»
- Сугдея, Солдайя иль Сурож…
- А ты говоришь мне: «Судак».
- Какая ж ты всё-таки дура ж! —
- слова не запомнишь никак.
- Они тебе точно – до фени,
- а мне же всё грезится весь
- в огне преподобный Парфений,
- сожжённый татарами здесь
- за то, что не дал им берёзы
- валить в монастырском лесу.
- Столетье – стоянье сквозь слёзы.
- А я эту ношу – несу.
- Теперь они памятник ставят
- тем самым убийцам троим,
- где факелом высился старец,
- а после – истаял, как дым.
- Ах, кореш, ну что ж ты всё куришь
- и куришь – ни слова в ответ.
- …Антоний, скажи им про Сурож,
- а то у них памяти нет.
Возвращение собаки
- Собака уходит… Тогда звёздный час настаёт
- наглеющих соек, ворон, голубей-идиотов;
- и всё, что зима оставляет от пёсьих щедрот,
- становится кормом для них, мельтешащих проглотов.
- Во фраке сорока и мелкая подлая птичь
- у снеди никчёмной снуют, забываясь до дури,
- покуда собака зевает и дремлет, как сыч,
- иль самозабвеннейше блох изгрызает на шкуре.
- Но вспомнив как будто и ухом пухнастым дрогнув,
- зверюга мохнатую голову вдруг поднимает,
- и каждый, кто прыгал вкруг плошки, разинувши клюв,
- похоже, что общий расклад наконец понимает.
- И всякий свистун тарахтит, и звенит, и пищит,
- и с ужасом прежним большое движение слышит.
- И, вспрыгнув на ветку, трещотка трещотке трещит:
- «Она возвращается! Вон она! Вот она – дышит!»