«Як страшно буде, коли мерзлу землю стануть на гроб кидати…»

Слова преподобного Амфилохия Почаевского (Головатюка), сказанные им перед кончиной, в декабре 1970 г.1

•  …А покуда шавки вокруг снуют,
•  примеряя челюсти для верняка,
•  ты поведать волен про свой уют,
•  про уют вселенского сквозняка,

•  коли понял: можно дышать и тут,
•  на перроне, вывернув воротник,
•  даже если ночь, и снега метут,
•  и фонарь, инфернально моргнув, поник.

•  Да, и в здешней дрожи, скорбя лицом,
•  заказавши гроб и крест для отца,
•  ты ведь жив стоишь, хоть свистит свинцом
•  и стучит по коже небес пыльца.

•  Город – бел, и горы белы́, холмы.
•  И твоя действительность такова,
•  что пора читать по отцу псалмы.
•  …Где ж тот поезд каличный «Керчь – Москва»?

•  Ведь пора идти отпевать отца
•  по канону, что дал навсегда Давид.
•  Да в итоге – снежище без конца
•  и ментов патрульных унылый вид.
•  Ты живой? Живой. Вот и вой-кричи!

• «Всюду жизнь!» – нам сказано. Нелегка?
• Но прибудет тётушка из Керчи.
• И Псалтирь пребудет во все века.

• А отец лежит – на двери, на льне,
• в пятиста шагах, как всегда, красив…
• В смерти есть надежда. Как шанс – на дне
• ощутить опору, идя в пассив.

• Смерть и есть та дверь, что однажды нас
• приведёт, как к пристани, в те сады,
• где назначен суд и отмерян час,
• и лимита нет для живой воды.

13 марта 2005 г., Прощёное воскресенье2

• Катафалк не хочет – по дороге, где лежат гвозди́ки на снегу.
• …Рассказал профессор Ольдерогге то, что повторить я не смогу:

• про миры иные, золотые, без придумок и без заковык.
• Пшикайте, патроны холостые! Что миры? Я к здешнему привык.

• Катафалк, железная утроба, дверцей кожу пальцев холодит.
• А внутри его, бледна, у гроба моя мама бедная сидит.

• Этот гроб красивый, красно-чёрный, я с сестрицей Лилей выбирал.
• В нём, упёрший в смерть висок точёный, батя мой лежит, что адмирал.

• Он торжествен, словно на параде, будто службу нужную несёт.
• Был он слеп, но нынче, Бога ради, прозревая, видит всех и всё.

•  Я плечом толкаю железяку: не идёт, не катит – не хотит.
•  Голова вмещает новость всяку; да не всяку сердце уместит.

•  Хорошо на Ячневском бугрище, где берёзы с елями гудут!
•  Ищем что? Зачем по свету рыщем? Положи меня, сыночек, тут!

•  Через сорок лет и мне бы зде́сь лечь, где лежит фамилия моя.
•  Буду тих – как Тихон Алексеич с Александром Тихонычем – я.

•  А пока гребу ногой по снегу, и слеза летит на белый путь.
•  Подтолкнёшь и ты мою телегу – только сын и сможет подтолкнуть.

5, 17 марта 2005 г.3. СОРОКОВИНЫ

• Третий день… девятый… сороко́вый … Враз поправит Даль: сороково́й.
• Что толочь-трепать словарь толковый, безтолковый в песне роковой!
• Горевые думы домочадца: домовиной память горяча.
• Батя прилетает попрощаться. Тает поминальная свеча.

• Я гляжу, поддатый, бородатый, на немую вертикаль огня.
• Батя, ты теперь – прямой ходатай пред Престолом Божьим за меня.
• Ты отныне выйдешь в бело поле Серафимов, Ангелов и Сил.
• Ты такого не видал – тем боле ты всегда немногого просил.

• Как тебе? Не холодно скитаться? Может статься, даже весело́?
• Я – с тобой не прочь бы посмеяться. Только – нынче губы мне свело.
• Всё сегодня видится нерезко… Колыхнулась пламени стрела.
• Шелохнулась, что ли, занавеска?.. И душа – узнала, обмерла.

20–21 марта 2005 г.