Читать книгу Смехх онлайн

Детский дом, в который привезли будущего дядю Витю, располагался в огромном помещичьем особняке, принадлежавшем одному очень просвещённому графу, который держал домашний театр и заставлял своих мужиков петь бельканто. К детдомовцам театральная зала перешла по наследству. Говорят, она прославилась тем, что именно в ней, исторически, родилось звучное русское слово «шантрапа». Именно там, произнося знаменитое chantra pas, что значило «петь не будет», привезённые из Парижа французы, вокальных дел мастера, отбраковывали крестьянских детей.

Естественно, в этом детском доме тоже был детский хор и, кстати, даже не чуждый идеям социально-исторического реванша. Есть легенда, что сразу после Революции он так и назывался: «Пролетарско-крестьянский хор мальчиков Детского дома №5 Наркомпроса РСФСР имени Угнетённой шантрапы». Потом он сменил название на «Красный гарибальдиец», потом ещё на какое-то, типа «Бригантина», а потом и совсем исчез, когда после перестройки всю усадьбу и парк на корню скупил местный «Багаманефтегазбанк».

Будущий Обойдёнов-отец был доставлен в детский дом в качестве послевоенного беспризорника и как раз в тот момент, когда в театральной зале шла репетиция пьесы «Недоросль». Сам директор детдома исполнял в спектакле роль Стародума. Он вышел поприветствовать новичков после санобработки и вдруг немало смутился, увидев на будущем, а пока только горько плачущем, Викином папе отсутствие штанов, коих на него просто не хватило. И вот тут директор произнёс фразу, которая, вероятно, по-прежнему сидела в его голове. «Ну, честнее быть без вины обойдёну, чем без заслуг пожаловану», – не выходя из роли, утешил Стародум беспризорника.

– Все вокруг посмеялись, а моему папочке послал Бог фамилию! – так однажды уязвлённым голосом своей мамы вдруг воскликнула и сама Виктория Обойдёнова, наша Вика. Она всегда говорила, что при первой же возможности выйдет замуж – чтобы просто взять другую фамилию. При этом она заранее нас предупредила, что её новая фамилия не должна быть ни слишком длинной, ни слишком короткой. Не помню, как такому афронту отнёсся Алексей Лю, но я, Владилен Харитонченковский, почувствовал себя уязвлённым. В те дни я был готов отдать Вике не только свою фамилию, но и саму жизнь.