Читать книгу Черный город онлайн

– Эльба… – произнесла Эрика, и муж ее не поправил, о чем потом пожалел. Чехи называли реку Лаба.

Поезд. со скрипом остановился прямо на холме перед въездом в Усти над Лабем.

– Не беспокойтесь, это ненадолго. Формальная проверка документов! – донеслось из коридора. – Вторая будет на самой границе с Германией. Оставайтесь на своих местах.

Не смотря на предупреждение вошедших в вагон полицейских, любопытные пассажиры высыпали в коридор с тем, чтобы рассмотреть происходящее бесчинство на старом каменном мосту через реку.

С набережной к мосту бежала толпа разъяренных мужчин, вооруженных палками. Доносилась и стрельба, то одиночными выстрелами, то автоматными очередями.

Эрика поддалась инстинкту и приоткрыла дверь купе, хотя Гюнтер не рекомендовал высовываться. Он сидел как вкопанный, словно его все это не касалось. Похоже, он все еще не мог прийти в себя от навалившегося на них кошмара и быстрых сборов, а главное – той незаурядной конспирации, с помощью которой они оказались здесь. Он просто боялся, но пытался не показать вида любимой, чтобы она не заподозрила его в малодушии.

Спасительная граница находилась в пяти километрах от этого места, от этой проклятой страны, которую они непредусмотрительно считали родиной, но где они стали изгоями. Никто из немцев теперь не был в безопасности…

…Старика с намалеванной белой краской фашистской свастикой на спине настиг молодой бритый наголо чех. Ударив его по голове какой-то болванкой, он обыскал потерявшего сознание пожилого человека на глазах у остальных преследователей и под гоготание подельников пнул его несколько раз, уже бездыханного, ногой. На мгновение бритоголовый остановился, чтобы пересчитать купюры, извлеченные из портмоне жертвы.

– Рейхсмарки! Почти сотня! И десять оккупационных марок! Сорвали куш! – крикнул он своим подельникам и показал в сторону моста.

Они ринулись к Эльбе, чтобы не упустить шанс пограбить других убегающих немцев. Сопротивление было исключено. Бежали старики, женщины с детьми и калеки, которые ковыляли на костылях с единственной надеждой – что их пощадят.