Читать книгу Черный город онлайн

Не чувствуя боли, но испытывая невыносимую обиду, он добежал до своей квартиры, весьма удивившись, что она открыта. Из нее раздавались мужские голоса, явно не принадлежащие дедушке Отто.

Интуитивно, а вовсе не из-за страха Клаус юркнул в пустую комнату, там он всегда прятался от мамы во время игр в прятки. Это место в углу между комодом и старым диваном было его тайным укрытием. Он стянул с дивана шерстяной плед, укрылся им с головой и замер. Мама, возможно, догадывалась об этом его тайном месте и незамысловатой маскировке, но никогда не признавалась. Она не находила сынишку, каждый раз позволяя Клаусу выигрывать и чувствовать свое превосходство.

Из комнаты, где жил дед, доносились голоса. Одним из них был голос дворника Ворачека, отца его грабителя Яромира. Наверное, поэтому преследующие его чешские ребята, забежав внутрь, мгновенно исчезли.

– Все барахлишко собрала, немецкая шлюха!? – пропитый и хриплый голос толстяка Ворачека, лицо которого имело цвет перезревшей сливы, молотом бил по ушам.

– И обыскивать не придется! – загоготал подельник мародера, истопник с физиономией олигофрена, еще и обезображенного ожогом на пол лица. Но зато с аристократическим именем Карел. В его руках был нож.

Магда Краузе пыталась предотвратить ограбление, но получила удар в живот и на мгновение потеряла сознание.

Ворачек выпотрошил содержимое чемодана и весьма обрадовался не только золотой цепочке и сотне марок, но и женскому нижнему белью. Распихав по карманам деньги, трусы и лифчики, дворник обнаружил, что Магда приходит в сознание.

Он взял обессиленную маму Клауса за шею, как за шкирку берут беззащитных котят, и бросил ее на стол перед комодом, где прятался Клаус. Подельник Карел облизывался за спиной Ворачека, надеясь, что и ему перепадет это «лакомство».

Задрав подол ее платья и разорвав его на лоскуты, Ворачек сдернул свой ремень с железной бляхой и расстегнул ширинку обляпанных машинным маслом широких парусиновых штанов.

Мама открыла глаза. Ее прекрасные голубые глаза смотрели на ее единственного кареглаза, на ее надежду и на ее такое маленькое и худенькое, но самое большое счастье, на ее мальчика, который трясся под пледом. Плед сполз, и она видела сына. А он мокрыми от слез глазами смотрел на прекрасное лицо своей мамы.