Читать книгу Манифест неприкаянного онлайн

Я обратил свое внимание на авансцену. Артисты исчезли, а на их месте появилась одинокая певица, высвечиваемая из мрака слепящими рядами софитов. Дешевые декорации канули в небытие, все, что осталось на площадке для зрелищ – это солистка в вечернем платье пурпурного цвета, стоящая у микрофонной стойки. Крепко обхватив ее руками, она закрыла глаза, вслушиваясь в недоступную мне игру инструментов, доносящуюся до нее из оркестровой ямы. Мерно покачивая головой, она будто вошла в транс, позабыв о своей партии в композиции.

В портере началось движение – люди вставали со своих кресел и обменивались короткими фразами, после чего скрывались за тяжелыми дверями, ведущими в фойе. Зал пустел, кода была отвергнута зрителем. Девушка, разделявшая со мной балкон, протирала смуглую кожу от подтеков туши. Закончив, она также встала со своего места, направившись к выходу. Непродолжительное мгновение – и я остался один на один с примадонной.

Музыканты в яме замерли, после чего, откланявшись отсутствующим зрителям, ровным строем покинули зал. Певица, словно по инерции, продолжала потряхивать головой, улавливая отголоски прощального арпеджио, циркулирующее в свободном полете по просторному помещению. Мне захотелось поймать этот звук своими пальцами, в надежде, что если мне удастся заточить его меж своих плотно сжатых ладоней, то, поднеся их вплотную к маскарону, я смогу расслышать шепот музыкального инструмента. Я уже начал вскидывать руки, но на полпути они безвольно упали на складки моего плаща – бессмысленность попытки остановила меня от действия.

Охвативший девушку трепет сошел на нет, ее руки проехались по стойке вверх, обхватив переливающийся в свете ламп микрофон. Открыв глаза, она задержала свой взгляд на пустующем амфитеатре.

А затем я впервые за долгое время смог отчетливо расслышать дрожащий человеческий голос. Купол, изолировавший меня от внешнего мира, дал трещину. Я не знал языка, на котором были написаны слова этой песни. Мне не было известно, каков ее сюжет. Единственное, чем я мог довольствоваться – это меццо-сопрано, прорезавшим непроницаемый саван, в который я был обернут с тех пор, как принял свое новое «Я». Но большего мне и не требовалось.