Читать книгу Дедушкины рассказы онлайн

Для людей престарелых в ряде Штатов существует скидка на посещение зрелищ. Льгота помогает пенсионерам чаще бывать в театрах, где билеты особенно дороги.

Однако, не обошлось без парадокса: в общественном транспорте, например, уступать места престарелым людям не принято. Видимо действует правило: раз я оплатил проезд, включая место для сидения, то, извините, буду сидеть. Это мое право.

Как бы там ни было, пенсионерам, лицам преклонного возраста и инвалидам в Америке жить достаточно сносно, а многим, кто заблаговременно позаботился о старости – просто хорошо. Причина в том, что они постоянно ощущают на себе внимание и поддержку общества.

Заканчивалась вторая неделя нашего пребывания в Калифорнии, когда, наконец, мы решили объявить отдых от экскурсий, ставших чем-то вроде повседневной работы. Надо было переварить впечатления от Сан-Хосе, изученном нами досконально, и от поездки в Сан-Франциско, которая помогла лучше увидеть многие стороны жизни Америки.

День клонился к закату, и Женя прочно устроилась у телевизора, мы с Гришей уединились в столовой. Зная мою слабость к пиву, он выставил батарею бутылок, и стал, как всегда, с улыбкой наблюдать, как я потягиваю душистый напиток. Гриша не пил пива, он вообще не употреблял ничего спиртного, заботясь о своем здоровье – бегал по утрам и плавал в бассейне, который был рядом с домом. Ситуация располагала к откровению, и я спросил:

– Гриша, как все-таки ты решился покинуть СССР навсегда?

– Решился? Почему решился, – переспросил он, подняв брови. – Да это была сокровенная мечта еще со школьной скамьи!

Улыбка исчезла с его лица, и я услышал прямодушный рассказ, поразивший меня своей неповторимой искренностью.

– Вы не поверите, но я мечтал об Америке с юных лет. Выучил самостоятельно английский: был уверен, что пригодится, наверное, преподаватель знал хуже. Да и по остальным предметам затруднений не испытывал. Однако больше любил точные науки – математику, физику, в увлечении математикой отдыхал душой, погружаясь в интересовавший меня мир, где мог сколько угодно размышлять, даже фантазировать.